Терминариум

Б

База тектологии — это все три основных цикла научного знания: математический, естественный и общественный. Как наука с всеобщей точкой зрения тектология «представляет, в сущности, их развитую и обобщенную методологию», основы которой – «это точное наблюдение и эксперимент» [Тектология, кн. 2, с. 283, 286].

Базис дальнейшего развития — это «сумма условий возможного развития, или количество возможностей развития», возрастающее при всякой конъюгации, «мировое значение» которой «в том, что она разрывает циклическую замкнутость организационных процессов природы, что она уже сама по себе гарантирует поступательный ход развития, исключая простое повторение, простое возвращение постоянно одних и тех же форм» [Тектология, кн. 2, с. 52-53].

Базис подбора — см. основа подбора.

Банк — паразитическая организация кредитного капитала. При капитализме это – «главный центр выпуска кредитных документов», который и получает кредит, и оказывает его: операции первого рода называются пассивными, второго – активными. Посредством пассивных операций банк стягивает в свою кассу чужие деньги, в активных операциях он пускает эти деньги под проценты, прибыль от которых частью берет себе, частью делится с теми, от кого получил деньги и кредит. Как правило, банк пускает в оборот чужие ему доверенные деньги, которые во много раз превосходят его собственный капитал [Начальный курс политической экономии, с. 110-111].

Барщина — способ феодальной эксплуатации в виде «прямого и явного присвоения прибавочного труда», что наряду с оброком представляет собой одну из форм социального вампиризма в феодальном обществе [Краткий курс экономической науки, с. 38].

Белибердяевщина (каламбур от слов «белиберда» и «Бердяев») — заквашенная на религии белиберда из либерализма, мистического экзистенциализма и персонализма.

Белое движение — это не контрреволюция, как принято считать, а всего лишь «голая реакция» на революцию, т.е. «не разрешение задач революции в формах порядка», что и есть, собственно, контрреволюция, а «простое возвращение к прежней их постановке»: все эти колчаки и деникины при поддержке Антанты, наоборот, только «мешали коммунистам открыто стать на путь “порядка”», «подводящего реальные итоги революции»; именно эти реакционеры, ошибочно именуемые «контрой», и не позволяли покончить с революционным беспределом, восстановить порядок в обществе и укрепить его на новых началах, т.е. провести необходимую в то время контрреволюцию – «контрреволюцию в истинном смысле этого слова» [Письмо Л.И. Опарину, с. 198].

Бентамовщина — практическая философия, построенная «на меновом идеале возможно выгодной сделки с реальностью жизни» [Эмпириомонизм, с. 179].

Бесконечно-малая величина — отвлеченный символ, выражающий «уменьшение переменной величины до такой степени, чтобы она становилась меньше любой данной величины». Если переменная величина означает какой-нибудь реальный процесс, например, величину движения тела, то она может быть доведена до бесконечно-малой лишь в случае, когда «данному движению противодействует другое, направленное в обратную сторону, притом возвращающее в своей энергии до тех пор, пока оно не уничтожит всю скорость первого движения». Таким образом, бесконечно-малая величина есть символ взаимодействия двух противоположно направленных активностей, из которых одна уничтожает другую. Предел бесконечно-малых «есть нуль, т.е. отсутствие всякой величины», символ полного уничтожения обеих активностей, полного их равновесия. В рамках известного «закона» формальной диалектики «количественное изменение здесь переходит в качественное, величина в отсутствие величины, движение в покой» [Философия живого опыта, с. 193].

Бесконечность — не величина, а наоборот, «отрицание величины, отрицание тем самым и возможности какого-либо восприятия или представления “бесконечного” объекта», поскольку отвергаются все реальные, доступные опыту его свойства [Падение великого фетишизма, с. 51].

Беспаразитарная система — см. гармоничная система.

Бессознательное — неорганизованное памятью внешнее конъюгационное поле психики, внутренним конъюгационным полем которой является сознание. Естественно, что такое разграничение относительно: «если сознание есть вообще различение внешних влияний, действующих на психику», то и бессознательное – тоже сознание, но только неорганизованное, «разъединенное», так как взаимная связь процессов, происходящих в нем, несравненно слабее, чем в области сознания. Тем не менее, необходимо строго различать бессознательное как сознание «непосредственное», но слабо связное, и сознание «организованное», с большей связностью, между которыми такая же разница, как между «хаосом и системой». Очевидно, что «организованное сознание предполагает непосредственное, как материал, из которого складывается: всякое воспроизведение прежних фактов сознания, всякое воспоминание, взятое в отдельности, есть явление непосредственного сознания. Сознание, неорганизованное памятью, являясь в данный момент как сознание, вслед за тем выступает для познания как бессознательное. Если сознание есть область непосредственно познаваемых фактов, то вне памяти сознание немыслимо, потому что только память делает возможным какое бы то ни было познание». Бессознательное как сознание неорганизованное «неизмеримо более распространено в природе, чем организованное», и лишь «в процессе развития сознание организованное, систематизированное памятью, должно было возникнуть из непосредственного, хаотического». В силу относительного характера разграничения психики на два конъюгационных поля пограничная область между «чистым» сознанием и «чистой» бессознательностью размыта: чем слабее, бледнее, неопределеннее образ воспоминания, тем, вообще говоря, менее сознательным представляется то непосредственно пережитое состояние, которое в нем отражается» [Основные элементы, с. 243]. В психике постоянно происходят «непрерывные превращения сознаваемого в несознаваемое и обратно»: образы непрестанно сменяются в сознании и, исчезая из него, «хранятся в сфере психически-бессознательного», время от времени «вновь всплывая над горизонтом сознания». Сам «переход из одной области в другую является вполне непрерывным, последовательным, как бы быстро он ни происходил. Не всегда удается уловить эту последовательность; но во многих случаях она выступает очень отчетливо». Например, у вас вдруг среди спокойно происходящей смены представлений возникает своеобразно напряженное состояние, и «вы предчувствуете, что сейчас вспомните что-то, что какой-то яркий образ готовится вступить в ваше сознание; ему предшествует, как будто заря, неопределенный и слабый отблеск. Вы уже ощущаете, уже можете определить, с каким чувством, удовольствием или страданием, соединен неизвестный образ. Вот заря воспоминания усиливается… вот она опять угасает, ее затмевают обыденные образы, и, как ее след, у вас остается только слабое, легкое сожаление. Снова вспыхивает отблеск… он становится ярче, живее… неясно и хаотично намечаются основные черты воскрешающего образа… вот вы уже вполне различаете его, и можете сказать себе, что это такое. Напряженность представления возрастает, он заполняет мало-помалу все поле сознания; другие образы бледнеют, стушевываются, скрываются в том сером безразличии, которое носит имя бессознательного… Где граница? Сознание и бессознательное, внутренний и внешний мир сливаются в непрерывном процессе» [Основные элементы, с. 133-134]. В процессе возникновения ощущений бессознательное служит посредником между внешней средой и сознанием: «вся или большая часть клеток-элементов бессознательного имеют своих представителей в элементах центров сознания», поэтому возрастание или уменьшение энергии в клетках первого ряда через передаточный путь вызывает кризис в соответствующей клетке второго ряда; в целом же вся «комбинация таких вызванных кризисов составляет ощущение». А в случае, «когда элементы центров сознания, изменяясь силою разных воздействий, вызывают кризисы одни в других, тогда комбинация кризисов является представлением» [Основные элементы, с. 241-242].

Бессознательные высказывания — «изолированные координации переживаний, которые не примыкают прямо к главной координации – сознанию, но в то же время жизненно с ней связаны» непрерывной ассоциативной связью. Они изолируются от сознания вследствие образования интерферированных звеньев в соединяющей их ассоциативной цепи. Звенья эти нейтрализуются «параллельно протекающими противоположными переживаниями», но стоит им выйти из своего динамического равновесия – и ранее изолированные координации сливаются с главной в общем поле – в поле сознания, становясь уже сознательными высказываниями [Эмпириомонизм, с. 92-93].

Библия — «энциклопедия еврейской феодальной эпохи», имеющая «вид историко-морального, на откровении построенного руководства разными сторонами жизни» [О пролетарской культуре, с. 230]; это «памятник коллективного творчества эпохи авторитарного быта», в котором «дана и примитивная космология, и легендарная история избранного народа, целая система морали и права, масса технических указаний на разные случаи жизни вместе с правилами культа, ряд политических доктрин и т.д., – все это в качестве откровения, т.е. священных неизменно обязательных норм для практики и познания» [Философия живого опыта, с. 29].

Бином Богданова — это «два универсальных организационных принципа: формирующий принцип ингрессии и регулирующий принцип мирового подбора» [Тектология, кн. 1, с. 53], которые эмпириомонизм сводит к принципам всеобщей энергетики и всеобщей синергетики. Всё в мире есть системы, и если в какой-либо из них приток активностей превышает растрату, а их синергия – диссинергию, то мировой подбор сохраняет систему, и она развивается, а если наоборот или хотя бы одно из этих условий нарушается, то мировой подбор разрушает систему, и она деградирует. Бином Богданова имеет первостепенное методологическое значение, и никакое исследование в рамках какой-либо специальной науки не может считаться научным, если оно не проведено в соответствии с его принципами энергии и синергии.

Биоадаптон — приспособление для развития, выработанное биоформой в борьбе за существование, т.е. адаптон, расширяющий ее эволюционные возможности.

Биоактивность — затрата энергии со стороны биоформы во внешний мир. Если энергия затрачивается на изменение внешних отношений биоформы таким образом, что она сохраняется, то такая ее активность называется борьбой за существование. В общем же всякое активное движение биоформы представляет «частный случай кризиса, так как основные признаки кризиса здесь налицо: и быстрое уменьшение консерватизма формы (сравните тело животного в состоянии покоя и в момент действия), и превращение скрытой энергии в явную» [Основные элементы, с. 80].

Биоген (от греч. βίοϛ – жизнь и γένος – происхождение) — термин тектологии, идентичный по содержанию биологическому термину «ген», но позволяющий в такой более определенной фонетической форме отличать его от своего социального «собрата» – социогена. Например: определение человека в тектологической формулировке имеет четкий и симметричный вид: человек – это система био- и социогенов.

Биогенетическая система — это геном плюс плазмон, т.е. совокупность хромосомных и нехромосомных биогенов; с тектологической точки зрения это эгрессивная система, в которой геном является центральным, а плазмон – периферическим комплексом. Биогенетическая система хранит и передает от поколения к поколению всю необходимую для их адаптации наследственную информацию, основной объем которой заключен в геноме и лишь незначительный – в плазмоне; более того, вместе с апробированной информацией она передает и пробную – мутации. Таким образом, в рамках тектологической триады она выполняет функции преемственности и изменчивости, поставляя для подбора, осуществляемого со стороны внешней среды, необходимый генетический материал. Как высокоорганизованный наследственный аппарат биогенетическая система тектологически представляет собой отливочную форму, т.е. дегрессию, но с определенной степенью пластичности, что позволяет ей видоизменяться, сохраняя жизнеспособность в изменяющейся среде.

Биогеолимит — «всеобщая граница области борьбы за жизнь», зависящая от альбедо и не зависящая от частных особенностей той или другой биоформы. Поскольку «энергия жизненных явлений есть один из частных случаев преобразования солнечной лучистой энергии, получаемой Землею», то «очевидно, что вся затрата энергии, производимая жизненными формами в их борьбе за существование, должна постоянно оказываться меньше, чем та сумма энергии, которую Солнце тратит на Землю» (лучистая энергия звезд не принимается в расчет, так как «она для Земли в десятки миллионов раз меньше солнечной») [Основные элементы, с. 89-90].

Биогеоценоз — участок земной поверхности с определенным комплексом биоценозов и косных компонентов, объединенных обменом веществ и энергии в единую биосистему.

Биодезассимиляция (от греч. βίος – жизнь и лат. assimilatio – уподобление, усвоение; des – приставка, означающая отмену, устранение чего-либо) — «переход энергии жизненного комплекса в низшие формы и комбинации, свойственные неорганизованной среде»; это цена, которой покупается «власть жизни над мертвою природой, победа организованности над неорганизованностью»: «жизнь преодолевает сопротивления внешней среды, и на это идет затрата энергии» [Эмпириомонизм, с. 253].

Биоиерархия — это лестница биоформ «все возрастающей сложности, но все меньшей определенности»: клетка, ткань, орган, организм, семья, стадо, вид, биоценоз, биогеоценоз, биосфера [Основные элементы, с. 69].

Биокомплекс — та или иная форма жизни, которая независимо от ее специфики энергетически представляет собой подвижное равновесие «двух противоположных энергетических процессов – ассимиляции энергии из окружающей среды и дезассимиляции – “усвоения” и “траты”. Ассимиляция есть переход энергии внешней среды в те виды и комбинации, которые свойственны данной жизненной форме», что тектологически, т.е. с организационной точки зрения, выражает «власть жизни над мертвою природой, победу организованности над неорганизованностью», а «дезассимиляция – переход энергии жизненного комплекса в низшие формы и комбинации, свойственные неорганизованной среде, – есть цена, которою покупается эта власть и эта победа: жизнь преодолевает сопротивления внешней среды, и на это идет затрата энергии. Если сумма энергии, воплощенная в жизненной форме, возрастает, то возрастает и возможность затрат энергии, возможность преодолевать сопротивления внешней среды – возрастает “жизнеспособность”», и «напротив, понижение энергии означает большую слабость по отношению к сопротивлениям внешней среды – уменьшение “жизнеспособности”» [Эмпириомонизм, с. 253-254].

Биоконъюгация (от греч. βίος – жизнь и лат. conjugatio — сочетание, соединение, смешение) — соединение нескольких биоформ в одну; например, слияние одноклеточных организмов или объединение триллионов живых клеток в единый человеческий организм. Что касается жизнеспособности новых образований, то результаты биоконъюгации могут быть следующими: 1. «Количественное возрастание жизнеспособности: увеличивается сумма элементов жизненной формы, следовательно, тех активностей, которые она противопоставляет враждебным силам, какими бы то ни было путями на нее разрушительно действующим. Так, легко представить, что после копуляции клетки двойного объема и массы соответственно “сильнее” каждой из прежних двух. И если, например, в нее проникает ядовитое вещество в ограниченном количестве, то шансы отравления меньше. 2. Качественное возрастание жизнеспособности: увеличивается разнообразие элементов и комбинаций, конъюганты взаимно “дополняют” друг друга. Это можно видеть на результатах скрещивания, когда объединяются разные “наследственности”. Так, положим, мул соединяет с ростом и силою лошади выносливость и нервную устойчивость осла. 3. Динамическое возрастание жизнеспособности. Жизнь, как борьба и развитие, идет дальше на более широкой базе, черпает из более богатого материала, становясь в то же время более “пластичной”, более гибкой в своих изменчивых отношениях к среде; ей становятся доступны более значительные и более сложные достижения. Простейший пример: при скрещивании некоторых разновидностей плодовых растений наблюдается, что одна, дающая мелкие плоды, вместе с другою, плоды у которой крупнее, образуют помесь, приносящую плоды еще более крупные» [О физиологическом коллективизме, с. 91-92].

Биолимит — граница «области, в пределах которой жизненная форма имеет действительную возможность бороться за свое существование». Для каждой жизнеформы размеры этой особой, более узкой границы различны и «определяются тем, что называют обыкновенно “частными свойствами” данной формы, т.е. особым характером ее внутренних отношений». Например, «растение с хлорофиллом ассимилирует элементы углекислоты воздуха – а для этого непосредственно пользуется лучистой энергией Солнца; а животные и растения без хлорофилла не могут пользоваться таким способом борьбы за существование. Корова ест траву и этим путем пополняет дезассимиляцию своего организма; а кошка не может питаться травой и для поддержания своей жизни должна прибегать к иным приемам. Вообще, каждая жизненная форма, в силу своего определенного сложившегося строения, способна только к определенным типам взаимодействия с внешней природой, а в борьбе за жизнь может ассимилировать внешнюю энергию не при всяких условиях, а только тогда, когда эта энергия находится в определенных, подходящих формах. Далее, корова не может есть ту траву, а кошка – ту мышь, которая находится от нее за сто верст, или за крепкой стеной, или вообще почему-нибудь недоступную для нее. Следовательно, для каждой отдельной формы границы борьбы за жизнь зависят не от общего количества солнечной лучистой энергии, а от той ее доли, которая в данное время находится, так сказать, в подходящем виде, и притом в пределах внешних отношений формы (т.е. в пределах ее прямого воздействия)» [Основные элементы, с. 89-90].

Биологическая необходимость — это необходимость приспособления, поскольку неприспособленное погибает; иначе говоря, это «необходимость согласования и регулирования элементов жизненной системы в соответствии с объективными условиями среды, необходимость структурная (структура жизни определяется структурой ее среды), необходимость организационная». В конечном итоге, биологическая необходимость «сводится к организационной схеме, выражающей структурные условия сохранения и развития жизненной системы» [Новая фаза в понимании законов природы, с. 130].

Биологический закон — это «организационная схема, выражающая структурные условия сохранения и развития жизненной системы» [Новая фаза в понимании законов природы, с. 130].

Биологический подбор — тектологический регулятор, действующий в биосфере по схеме: гибнет то, что не приспособлено к своей среде, и выживает то, что к ней приспособлено. Схема эта универсальна и в развитии научно-прогрессивной мысли играет важную роль. Впервые в биологию ее ввел Дарвин, но «придал ей несколько суженный характер: выживание более приспособленных среди конкуренции за средства существования»; и при этом «он не скрывал, что на ее выработку имела решающее влияние социально-экономическая схема Роберта Мальтуса. А Мальтус применил к обществу идею борьбы за существование во вполне определенном смысле: он идеализировал капиталистическую рыночную конкуренцию, которую считал неизменным, от бога установленным законом жизни и развития. Победа экономически и технически сильнейших предприятий в борьбе рынка, гибель мелких капиталистов, выживание и усиление крупных – вот социально-практический базис той познавательной схемы, которую Мальтус пытался использовать для теории общества» и «которую Дарвин перенес в очищенном и абстрактном виде на всю область жизни». Но, как уже было отмечено выше, «Дарвин, сводя идею подбора к борьбе-конкуренции, несколько сузил ее содержание. Конкуренция – лишь частный случай», хоть и особенно важный для биологии. Однако «неприспособленные существа гибнут и помимо их вытеснения более приспособленными; например, когда в Европе наступал ледниковый период, многие виды животных и растений исчезли вовсе не потому, что другие виды были сильнее, а просто потому, что не могли приспособиться к холодному климату: их погубила низкая температура среды, а не конкуренция». Поэтому самая общая схема подбора такова: «разрушается то, что не приспособлено к своей среде, сохраняется же то, что приспособлено к ней» [Философия живого опыта, с. 87-88].

Биология — «наука о формах жизни, о формах борьбы за существование. Метод биологии характеризуется принципом подбора, который она прибавляет к общим методам математики и физики. Сущность его заключается в представлении о том, что выживание и гибель возникающих форм жизни совершаются закономерно, в зависимости от их отношения к среде; отсюда – стремление рассматривать все изменения форм жизни как процессы их развития или деградации, т.е. возрастания или уменьшения для них возможности сохраниться в борьбе за существование» [Познание с исторической точки зрения, с. 205].

Биомоторика — это так называемые «двигательные реакции» биоформ, те их «целеообразно направленные движения», которые играют решающую роль в борьбе за существование, т.е. добывание пищи, бегство от опасностей и другие способы самозащиты и нападения. Целесообразность всех этих реакций зависит в первую очередь от ориентировки, т.е. «направляющей работы мозга, которая сама опирается на внешние чувства, у высших организмов больше всего на зрение». Но, разумеется, в беспрестанной и непредсказуемой борьбе за выживание даже самая наилучшая ориентировка еще не гарантирует успеха, не спасает от вреда и гибели, если среда сама по себе неблагоприятна [Тектология, кн. 2, с. 162].

Биоподбор — это непрерывное соотношение между данной биоформой и ее средой, при этом ароподбор сводится либо к непрерывному равновесию – гомеостазу биоформы, либо к «возрастанию ее энергии за счет среды», а катаподбор выражается «в понижении энергии данной формы, в отнятии этой энергии средою» и завершается смертью – разрушением биоформы [Эмпириомонизм, с. 144]. Синонимы данного термина – биологический подбор и жизнеподбор.

Биопотенциал (от греч. βίος – жизнь и от лат. potentia – сила) — жизнеразность между отдельными частями организма, органа, ткани или клетки, определяемая разностью электрических потенциалов между конкретными их точками.

Биопрогресс — количественное и качественное развитие биосферы, характеризуемое числом возникающих и сохраняющихся биоформ; проще говоря, рост жизни на Земле, который, с точки зрения тектологии, «совсем не то, что ее идеальное сохранение во чреве матери-природы. Перманентная возможность успешной борьбы за удовлетворение новых и новых порождаемых ударами и ласками этой матери потребностей совсем не то, что “идеальное равновесие между потребностями и средою”», поскольку потребность в развитии, росте, расширении жизни «означает именно отсутствие этого равновесия, она им исключается»: более того, только «в отсутствии равновесия потребностей и среды лежит в конечном счете исходная точка всякого возможного развития» [Эмпириомонизм, с. 205-206].

Биосистема — любая форма жизни, всякий био- или биокосный комплекс взаимозависимых и соподчиненных элементов, взаимоотношения которых и особенности строения определены их функционированием как целого; например, комплекс всех органов в живом организме или некоторый комплекс живых организмов, образующих стаю, популяцию или биоценоз. Таким образом, понятие «биосистема» включает в себя не только отдельные особи, но и разнообразные их комплексы различного масштаба и ранга: от семьи, стаи, колонии до популяции, вида, биоценоза, биогеоценоза, кончая биосферой. Биосистемы высших уровней координируют функции биосистем низших уровней и управляют ими, причем эта регуляция осуществляется петлями прямых и обратных связей.

Биосоциогенез — это прогрессирующая адаптация человека к природной среде в процессе его борьбы за существование с образованием на определенной стадии общества. Исторически изначально возникло первобытное родовое общество, дальнейшее развитие которого определяли две взаимно противоположные тенденции: дифференциация общества с обособлением в нем личности и контрдифференциация с развертыванием все более широкой в нем социальной связи. Соответственно этим тенденциям развивались, приспособляясь все к той же борьбе с природой, и человеческие формы мышления с их современной двойственностью, т.е. с индивидуально- и социально-организованным опытом этой борьбы.

Биосфера — это «вся область жизненных явлений», которая с точки зрения «единства происхождения всех форм жизни» и совместности их борьбы за существование рассматривается «как единая, всеобщая форма жизни» [Основные элементы, с. 68]; иными словами, это сложноорганизованная геосферная система биогеоценозов, представляющая собой определенную форму их адаптации к природным процессам; т.е. это результат естественного подбора, где весь совокупный биогеоценотический покров Земли является объектом подбора, а природная среда, т.е. геосфера и космос, – фактором. Таким образом, биосфера – это сформировавшаяся в ходе эволюции органическая оболочка геосферы, состав, структура и энергетика которой определяются совокупной деятельностью всех живых организмов; проще говоря, это тончайшая оболочка жизни на Земле, или еще короче, ее биодерма (от греч. βίος – жизнь и δέρμα – кожа, шкура), включающая в себя не только особи, популяции и виды, но и среду их обитания. Являя собой «жизнь в целом», биосфера охватывает часть литосферы, всю гидросферу и часть атмосферы вплоть до озоновой оболочки [Тектология, кн. 2, с. 17], отличаясь от них и вообще от всей остальной природы тем, что представляет собой «область размножающихся форм» [Основные элементы, с. 81].

Биотектология — раздел тектологии, изучающий биосистемы с организационной точки зрения.

Биоткани — составляющие многоклеточный организм специфические системы клеток, которые, будучи специализированы на выполнении определенных функций, являются адаптивными структурами целостного организма и по отношению к органам выступают как строительные материалы, при этом одна и та же система клеток может входить в состав различных органов.

Биофизическое сотрудничество — «поддержка одного организма жизненными элементами другого для борьбы против разрушающей стихийности», т.е. известный в тектологии метод конъюгации, разрывающий «рамки физиологической индивидуальности». Природа применяет такую форму сотрудничества «для поддержания видовой жизни, например: слияние клеток, связанное с размножением», а человек использует конъюгационный метод «в борьбе за сохранение индивидуальной жизни» [О физиологическом коллективизме, с. 76].

Биоформа (от греч. βίος – жизнь и лат. forma – наружность, облик, внешний вид) — c позиций эмпириомонизма относительно устойчивый энергетический комплекс в виде некоторой суммы энергии в определенной комбинации, представляющий всегда, независимо от своей природы и своей специфики, подвижное равновесие двух противоположных энергетических процессов – ассимиляции и дезассимиляции. Ассимиляция «есть переход энергии внешней среды в те виды и комбинации, которые свойственны данной жизненной форме; ассимиляция выражает собою власть жизни над мертвою природой, победу организованности над неорганизованностью. Дезассимиляция – переход энергии жизненного комплекса в низшие формы и комбинации, свойственные неорганизованной среде, – есть цена, которою покупается эта власть и эта победа: жизнь преодолевает сопротивления внешней среды, и на это идет затрата энергии. Если сумма энергии, воплощенная в жизненной форме, возрастает, то возрастает и возможность затрат энергии, возможность преодолевать сопротивления внешней среды – возрастает жизнеспособность», и «напротив, понижение энергии означает большую слабость по отношению к сопротивлениям внешней среды – уменьшение жизнеспособности». При всем этом «дело идет лишь о непосредственном повышении и понижении жизнеспособности, о мере жизнеспособности для данного момента. Всякое возрастание и уменьшение энергии жизненного комплекса необходимо изменяет его сложившееся равновесие, соотношение его частей между собою и с внешней средой. Это изменение может иметь в дальнейшем совершенно новые результаты, несходные с начальной фазой изменения: временное возрастание энергии может быть связано с таким невыгодным преобразованием внутренних отношений формы, которое впоследствии приведет к еще гораздо большему понижению ее энергии, а то и к гибели; временное уменьшение энергии может косвенно иметь противоположные последствия» [Эмпириомонизм, с. 253-254]. Синонимы – жизненная форма, или более кратко – жизнеформа.

Биоценоз — система адаптированных к общей территории популяций, представляющая собой результат коэволюции всех населяющих данную территорию живых организмов и обеспечивающая биологический круговорот веществ в биогеоценозе. Как совокупность всех живых организмов биоценоз подразделяется на три взаимозависимых комплекса: образующие органическое вещество продуценты (в основном зеленые растения), усваивающие органическое вещество консументы (животные) и минерализирующие органическое вещество редуценты (микроорганизмы). Таким образом, биоценоз представляет собой трехкомплексную биосистему, основным фактором устойчивости которой является трофический цикл – непрерывная интеграция элементарных трофических актов, совершаемых всеми живыми организмами, образующими на данной территории единую локальную трофическую цепь.

Биоцикл (от греч. βίος – жизнь и κύκλος – круг, окружность, круговорот) — возникновение, развитие и распад биоформы, т.е. с организационной точки зрения обыкновенный тектологический акт колебательного характера, или, более конкретно, обычное тектологическое колебание с количественной и структурной инверсией, в начале которого доминируют ассимиляция и организация, а в конце дезассимиляция и дезорганизация. Вся первая половина жизненного цикла биоформы, от зарождения до полной зрелости, – это ее прогрессивная эволюция, в течение которой возрастает ее жизнеспособность, силы сопротивления в жизненной борьбе с внешней природою. С энергетической точки зрения вся эта половина эволюции в своей основе имеет положительные жизнеразности, перевес ассимиляции над дезассимиляцией и накопление энергии, т.е. количественный рост биоформы. Когда же преобладание переходит на сторону отрицательных жизнеразностей, начинается вторая половина жизненного цикла: перевес дезассимиляции над ассимиляцией, в результате чего энергия биоформы падает, и она деградирует [Эмпириомонизм, с. 57].

Биоэкспансия — экстенсивный способ сохранения биоформ, преодолевающий негативные последствия второй особенности подвижного биоконсерватизма, суть которой в невозможности для биоформ непосредственно ассимилировать материал собственной дезассимиляции, в силу чего «для сохранения формы становится необходимым постоянное, все дальше и дальше распространяющееся изменение ее внешних отношений: жизненный процесс должен усваивать все новые элементы среды, потому что старые элементы, отданные им этой среде, уже не годятся для прежней роли» [Основные элементы, с. 77].

Биперсистент — это система двух взаимосвязанных персистентных комплексов. Например, биперсистентом является основная структурная единица в системе живых организмов – вид. В этом случае принцип подбора выступает одновременно в двух формах, как «естественный и половой подбор»; при этом объектом подбора «служат только целые индивидуумы и через них – виды организмов», т.е. подбор взаимосвязанным образом осуществляется на генетическом и филогенетическом уровнях [Тектология, кн. 1, с. 196].

Бирегулятор — это «двойной регулятор», т.е. «такая комбинация, в которой два комплекса взаимно регулируют друг друга», иными словами, это «такая система, для которой не нужно регулятора извне, потому что она сама себя регулирует». Тектология относит бирегуляторы к системам «истинного равновесия», устойчивость которых объясняется тем, что между взаимно регулирующими комплексами существует «определенное структурное соответствие, гарантирующее их прочность». Например, механизм взаиморегуляции скорости хода и давления пара в паровой машине заключается в установившихся между ними взаимодополнительных петлях прямой и обратной связи: «если давление поднимается выше надлежащего уровня, то возрастает и скорость, а зависящий от нее механизм тогда уменьшает давление, и обратно» (то, что для одного комплекса является прямым воздействием, для другого – обратным, и наоборот). В данном примере устойчивым считается тектологическое состояние паровой машины с базовым параметром (давление пара) в определенных пределах («надлежащий уровень»), которое достигается сменой знака обратной связи (с усиливающего воздействия на ослабляющее, и наоборот) при колебаниях давления пара в пределах «надлежащего уровня», т.е. около требуемой величины. Паровая машина – это пример технического бирегулятора. Примером природного бирегулятора является «система равновесия “вода – лед” при 0° С». В обществе «бирегулятор очень распространен в виде систем “взаимного контроля” лиц или учреждений и т.п.» [Тектология, кн. 2, с. 97].

Бирегуляция — это двойная обратная связь между комплексами, когда они с помощью постоянных конъюгационных взаимодействий взаимно приспосабливаются друг к другу.

Биржа — «собрание капиталистов, где совершаются наиболее крупные сделки и устанавливаются цены товаров; своего рода высшая организация местного рынка», где «объединяются сведения отовсюду о ходе дел в производстве и на мировом рынке, чтобы капиталисты могли с ними сообразоваться в своих операциях» [Начальный курс политической экономии, с. 117].

Бисубъективная физика — переходная, или так называемая релятивистская, физика, т.е. «физика двух наблюдателей», решающая вопрос о способах их общения, взаимного согласования и «о влиянии этих способов на их познавательное взаимоотношение». Основной и практически почти единственный способ общения здесь – световой, т.е. путем электромагнитных взаимодействий, при этом «признается объективность, т.е. общезначимость, законов природы и допускается условное превращение координатных систем»; иначе говоря, законы природы для двух наблюдателей остаются неизменными, «их только дополняют еще иными, законами согласующего преобразования дегрессии опыта». Необходимость координатных преобразований вызвана тем «фактом, что взаимное движение двух систем своеобразно их разобщает. Оно разобщает их тем сильнее, чем больше относительная скорость: если бы она достигла величины скорости света, разъединение было бы абсолютным, перенос энергии между системами стал бы реально невозможным, события в одной из них не были бы доступны восприятию из другой, не давали бы в ней своей проекции. При обычных, малых скоростях, степень разобщения ничтожна, проекция через передачу энергий получается, и дает образы происходящих событий, мало отличающиеся от тех, которые воспринимаются в самой же данной системе, которые соответствуют “действительности” с ее точки зрения». Таким образом, «дело идет о проекциях, образах, которые изменены разобщающим процессом движения, и, следовательно, подлежат поправкам. Теория относительности как раз и формулирует поправки, через которые от проекций и образов событий системы A в системе B можно перейти к “действительности” этих событий в той системе A, где они происходят, а также и обратно». Человеческие «органы чувств, плюс память, плюс все вспомогательные научные средства восприятия и фиксирования фактов, можно рассматривать, как своего рода кинематографический аппарат. Если два таких аппарата, находясь в системах A и B, делают взаимно съемку этих систем, то их “фильмы” будут изменены, “искажены” по сравнению со съемкой из своей системы: изображения тел окажутся укорочены по линии движения, самый ход событий замедлен (“отставание часов”), то и другое одинаково с обеих сторон. Человек, например, на этих “фильмах” имеет один рост, когда он стоит, и другой, – когда лежит. Ясно, что формулы перехода от координат одной системы следует понимать как формулы поправок для перехода от более или менее искаженных изображений к внутренней действительности каждой системы, формулы подстановки вещей и событий под их воспринимаемые образы. Понятое иначе, взаимное, например, отставание часов было бы просто плоским противоречием, логической нелепостью». Вообще то, что действительно признает релятивистская физика в своем принципе относительности, «это двусторонняя симметрия всякого процесса движения. Симметрия есть факт структурный; и если она констатирована, это, конечно, шаг вперед в познании мировой структуры, организационной формы мира. Но понятие двусторонней симметрии применимо именно там, и только там, где имеется всего две стороны. Поэтому теория относительности должна пониматься всецело как физика двух наблюдателей. А как только данные и постановки задачи выходят за пределы двух взаимно движущихся комплексов, так формулы относительности становятся недостаточны, и если их тогда механично применять, они могут даже вести к прямым недоразумениям» [Принцип относительности с организационной точки зрения, с. 143-146, 150].

Бисубъективно-динамическая система — такая система наблюдения, «выражающая переход на основе полной взаимности от позиции одного наблюдателя к позиции другого при относительном их движении, когда исключена всякая неподвижная система». Поскольку «движение системы есть деформирующий момент для ее восприятия», то «изображение одной системы, получаемое, при известных деформирующих условиях, в другой системе, искажает объект в определенных соотношениях, и что так как эти деформирующие условия общие, взаимные, то и искажения взаимны». С помощью определенных формул можно исправить эти искажения и перейти от «изображений», соотносительных индивидууму, к «предмету», соотносительному коллективу. Таким образом, выполнив весь ряд таких замещений для всех наличных взаимно движущихся систем, можно «из бисубъективно-динамических комбинаций получить их разрешение в объективно-динамической системе» [Объективное понимание принципа относительности, с. 335, 336].

Бисубъективно-статическая система — такая система наблюдения, выражающая «переход с одной индивидуальной точки зрения на другую, тоже индивидуальную», что «еще не “общезначимость”», т.е. не объективность. Разрешение противоречия «дается синтезом всех возможных индивидуальных систем в универсальную коллективную», представляющую уже «объективную систему, но пока еще объективно-статическую», которая «сложилась еще в донаучном сознании, оформлена в старой физике» [Объективное понимание принципа относительности, с. 334].

Бисубъективность — это «согласование опыта двух наблюдателей», которое «не есть еще всеобщее согласование», поскольку «тем, что “значимо” для них, не исчерпывается социальная значимость, т.е., объективность». Например, в теории относительности объективны, т.е. обладают всеобщей значимостью, «формулы взаимных поправок для двух позиций. Но самые образы, получаемые этим путем, еще не объективны, а только “бисубъективны”, – обязательны для обоих субъектов, соотносительно связанных с этими двумя позициями, – но подлежат проверке со стороны “третьих”, т.е., вообще, – коллектива. Объективна, например, формула отклонения луча солнечным полем тяготения, но “бисубъективно” восприятие положения звезды, луч которой отклонен, и восприятие Земли с этой звезды. Оно и должно проверяться с точки зрения “третьих”, позиция которых не та и не другая». Таким образом, ограниченность теории относительности, точнее, слабость ее некоторых формулировок возникает именно из того, что не сознается эта ее бисубъективная природа, и ее «образы принимаются за всецело и полностью объективные, или напротив, отрицается самая возможность объективных, т.е. для всех наблюдателей согласованных образов» [Организационный смысл принципа относительности, с. 128-129].

Бифуркация (от лат. bifurcatio – раздвоение) — развитие системы по двум различным направлениям, например: историческое развитие феодализма.

Бифуркация классогенеза — две тенденции классового развития, историческая реализация которых зависит от его начальных условий: «всюду, где классовое развитие имело по преимуществу натурально-хозяйственный базис, оно направлялось по фатальному пути рабства; где преобладал базис меновой – развитие шло по пути капитализма» [Эмпириомонизм, с. 313].

Бифуркация феодализма — это две тенденции, по которым, в зависимости от исторических условий, развивается феодализм: при одних условиях, как это имело место в средневековой Европе, он переходит в крепостной строй, при других – как в Греции (5-4 вв. до н.э.) и Италии (2 в. до н.э. – 2 в. н.э.) – развивается в рабовладельческую систему. Как известно, «до эпохи рабства организация греческих и латинских племен была феодальная; такова была Греция во времена Гомера, Рим во времена своих легендарных царей. Прогресс техники и обмена, в силу разных благоприятных условий, шел там быстрее, чем у окружающих племен, низшего феодального и родового быта, племен, которые обозначались как “варвары”. С варварами велись постоянные войны, в которых греки и римляне, благодаря техническим и культурным преимуществам, все более систематически оказывались победителями. Было много пленников; ими пользовались как рабочей силой. Мало-помалу создалась настоящая эксплуатация варварского мира путем насильственного захвата его рабочих сил, а затем и торговля ими. Пленник превратился в товар и тем самым – в простое орудие труда, т.е. уже не рассматривался как член общества. Развилось крупное хозяйство, основанное на потреблении рабочей силы рабов», которое, будучи экономически могущественнее мелкого, крестьянского и ремесленного, «шаг за шагом приспособило к себе всю организацию общества, наложило отпечаток на весь строй жизни, обусловило рабовладельческую культуру». Что же касается крепостной системы, то она была одной из промежуточных общественных форм при переходе феодального общества в меновое. В силу своей экономической отсталости средневековая деревня не могла сбросить владычество феодалов, поэтому вторжение обмена вначале только усилило в ней эксплуатацию: «феодал, имея возможность превращать прибавочный продукт в деньги и покупкою разнообразных товаров расширять свои потребности, старался извлечь из крестьян наибольшую сумму прибавочного труда, увеличивал барщину и оброк. Крестьяне, от новых тягот, бежали из деревни и потому были затем прикреплены к земле; так и возникло крепостное право» [Наука об общественном сознании, с. 389, 401-402].

БОГ — лицо без определенного гражданства (аббревиатура, образованная по аналогии с широко известной аббревиатурой «бомж», означающей лицо без определенного места жительства); с тектологической точки зрения – эгокомплекс, не связанный ни с какой авторитарной или государственной системой; т.е. человек, свободный от воздействия норм принуждения какой бы то ни было авторитарной или государственной системы, не признающий никаких авторитетов, не участвующий ни в каких авторитарных проектах, руководствующийся в своих действиях исключительно нормами целесообразности и общечеловеческими интересами, деятельность которого арогенична развитию всего человечества в целом как разумной биоформы.

Богданомика (от имени Богданов и греч. νόμος – закон) — в честь создателя всеобщей организационной науки ее краткое название, т.е. синоним тектологии. Но поскольку тектология является обобщением всего накопленного человечеством опыта, эгрессией всех закономерностей, выявленных во всех его специальных областях, и, в частности, всех закономерностей данного лично ее создателю физического опыта, то богданомика – это физический мир Богданова, его микрокосм, а точнее, реконструкция этого микрокосма.

Богданомы (от рус. Богданов и греч. νόμος – закон) — это первый, второй и третий законы Богданова, в совокупности составляющие трином Богданова.

Божество — это «тектологическая иллюзия», представляющая собой «мнимую эгрессию; но на деле – это дегрессия» в виде универсального «идеологического комплекса, возникшего на основе действительных эгрессий» [Тектология, кн. 2, с. 148]; как самый высший авторитет – это мнимый символический «представитель всех вообще авторитетов и всякой власти» [Элементы пролетарской культуры, с. 53]; короче говоря, это властный объединяющий фетиш – с научной точки зрения [Элементы пролетарской культуры, с. 86], и «высшая мировая активность» – с религиозной [Тектология, кн. 1, с. 256].

Болезнь — это организационный процесс, представляющий собой «борьбу организма против разрушительных влияний, против дезорганизующих воздействий» [Тектология, кн. 2, с. 261].

Боль — отрицательный аффекционал, связанный с «быстро наступающим перевесом затрат энергии системы над ее ассимиляцией» [Эмпириомонизм, с. 42] и сопровождаемый повышением иннервации, т.е. «сильным, резким сжатием периферических артерий». Боль от физического внешнего раздражения строго локализована, но, тем не менее, «она не дается с ощущением, а следует за ним», т.е. «боль есть явление вторичное»: от места своей локализации она «не проводится к головным центрам», а напротив, «возникает в них». Например: «если человеку наносится рана, то он сначала получает чисто осязательное ощущение оружия, проникающего в его тело, а потом уже испытывает чувство боли», причем «запаздывание это, от ничтожных долей секунды, может доходить до 1-2 секунд. Боль вполне отделима от осязательных ощущений, и, в иных случаях действия наркотических веществ, она вполне устраняется при сохранении всех внешних чувств», точная же ее локализация основана на «тесной непосредственной связи с определенным осязательным, точно локализуемым ощущением». Как факт сознания боль формируется в ЦНС и вторична к фактам физиологии, но все же она есть «непосредственный результат внешнего раздражения», следствие разрушающего воздействия на орган или биоткань, поэтому всякое не только осязательное, но «даже слуховое, зрительное ощущение, достигая известной силы, приобретает характер боли». Более того, поскольку сжатие сосудов есть база всех отрицательных аффекционалов, то «разница между болью и другими отрицательными эмоциями относительна», а различие между физической и душевной болью ненаучно [Основные элементы, с. 232-234].

Борьба — дезорганизующий процесс, так как «означает активности, направленные противоположно и в той или иной мере друг друга уничтожающие, т.е. наличность дезингрессий; хотя она результатом своим может иметь и прогресс, но сама по себе она – явление дезорганизационное» [Тектология, кн. 2, с. 26]. Борьба – это не просто противоречие, а всегда «взаимное противоречие» [Тектология, кн. 2, с. 19].

Борьба внутри общества — это «борьба человека с людьми», которая в отличие от борьбы человека с природой является «не только двигателем, но отчасти и тормозом прогресса», поскольку «растрачивает силы и рассеивает творческое внимание человека». Борьба внутри общества – это «дорогая цена, которою покупается стихийное развитие. Масса сил бесплодно растрачивается на эту борьбу, и только небольшая часть их идет прямо на то, чтобы сделать человека сильнее и совершеннее. С прекращением такой растраты сил начинается эпоха сознательного развития» [Вопросы социализма, с. 76, 45].

Борьба за социализм — борьба внутри общества за превращение его из катагеничной системы в арогеничную; иначе говоря, борьба за максимальную арогеничность социогенеза, за превращение его во всевозрастающий социальный арогенез, единственным двигателем которого будет борьба человека с природой. В настоящий момент «земной мир страшно раздроблен политическими и национальными делениями, так что борьба за социализм ведется не как единый цельный процесс в одном обширном обществе, а как целый ряд самостоятельных и своеобразных процессов в отдельных обществах, разъединенных государственной организацией, языком, иногда и расою». Поэтому и «вопрос о социальной революции становится очень неопределенным: предвидится не одна, а множество социальных революций, в разных странах в различное время, и даже во многом, вероятно, неодинакового характера, а главное – с сомнительным и неустойчивым исходом. Господствующие классы, опираясь на армию и высокую военную технику, в некоторых случаях могут нанести восставшему пролетариату такое истребительное поражение, которое в целых обширных государствах на десятки лет отбросит назад дело борьбы за социализм; и примеры подобного рода уже бывали в летописях Земли. Затем отдельные передовые страны, в которых социализм восторжествует, будут как острова среди враждебного им капиталистического, а частью даже докапиталистического мира. Борясь за свое собственное господство, высшие классы несоциалистических стран направят все свои усилия, чтобы разрушить эти острова, будут постоянно организовывать на них военные нападения и найдут среди социалистических наций достаточно союзников, готовых на всякое предательство, из числа прежних собственников, крупных и мелких. Результат этих столкновений трудно предугадать. Но даже там, где социализм удержится и выйдет победителем, его характер будет глубоко и надолго искажен многими годами осадного положения, необходимого террора и военщины». В общем «это будет далеко не наш социализм» [Вопросы социализма, с. 183-184].

Борьба за существование — организующая среду активность биоформы; иными словами, самосохраняющее «воздействие жизненного процесса на внешний мир», или, с энергетической точки зрения, всякая «затрата энергии во внешний мир, направленная к сохранению формы жизни», точнее, такая за­трата энергии, которая «изменяет внешние отношения так, что их воздействие не разрушает системы внутренних отношений формы». Поскольку «все формы изменяются, и, в конце концов, “уничтожаются” силою внешних влияний», то «производя определенные, постоянно повторяющиеся изменения во внешней среде, жизненный процесс избегает ее разрушающего действия на его форму». Например, «усваивая себе из внешней среды химическую энергию питательных веществ и превращая ее в тепловую, тепло­кровный организм избавляется от того гибельного охлаждения, кото­рое стремится произвести в нем внешняя среда, отнимая у него теплоту», а «воспринимая из внешней среды и ассимилируя в определенных формах материю, организм вознаграждает ту потерю тканей, которая неизбежно происходит в процессе его взаимодействия с внешней средой, и которая быстро разрушает самый организм». Внешние проявления борьбы за жизнь очень разнообразны: даже для одной и той же биоформы они в различных случаях могут быть не похожи друг на друга, но, еще раз следует подчеркнуть, что «понятие борьбы за существование охватывает вообще всякую, независимо от характера внешних проявлений, затрату энергии в определенном направлении – именно к сохранению данной формы» [Основные элементы, с. 66, 65, 89].

Борьба интересов — борьба внутри общества, которая в виде конкуренции ведется между представителями одного класса или социальной группы, а также между классами или группами. Представители конкурирующих сторон «не понимают друг друга, как люди различного опыта и различных типов мышления». В самом деле, если человек борется с другим, то «он не может с достаточной полнотой передавать ему свой опыт; как известно, дело доходит до того, что человек в борьбе часто принужден скрывать свои переживания или даже извращенно передавать их; отсюда столько “лжи” в современном обществе, лжи зачастую необходимой, интегрально входящей в самую систему отношений» [Эмпириомонизм, с. 34-35].

Борьба классов — это второе основное противоречие классовой системы, которое, являясь борьбой внутри общества, неизбежно создает внутри него определенную катагеничность и тем самым «принципиально исключает организационную устойчивость общественного механизма» [Вопросы социализма, с. 317]. См. классовая борьба.

Борьба национальностей — разновидность диссипации социальной энергии, иначе говоря, катагеничное ее расточение, снижающее эволюционный потенциал социальной системы. В классовых системах борьбу национальностей «усиленно поддерживают и обостряют господствующие классы. К этому их побуждает частью конкуренция капитала разных стран, наций и рас, частью стремление направить растущую энергию низших классов в русло борьбы национальной, вместо классовой» [Наука об общественном сознании, с. 469].

Борьба человека с природой — это «всеобщий и основной двигатель прогресса» в отличие от борьбы внутри общества, являющейся «не только двигателем, но отчасти и тормозом прогресса» [Вопросы социализма, с. 76]. До тех пор, пока человек находится в борьбе с природой, он не образует с ней единой системы; но «побеждая» природу, он «овладевает различными ее активностями, концентрируя их как свои активности, становится для “побежденных” комплексов природы центральным, определяющим комплексом»: в этом случае образуется единая система, причем не простая эгрессивная, а более сложная – система цепной эгрессии [Тектология, кн. 2, с. 124]. С энергетической точки зрения суть отношений общества к природе выражается в усвоении и затрате энергии: «если усвоение энергии из внешней природы преобладает над затратами, то сила общества возрастает»; и наоборот, она уменьшается, «если трата перевешивает усвоение». Как сложный социальный процесс борьба человека с природой включает в себя непосредственную борьбу и косвенную: первую представляет технический процесс, а вторую – все остальные напрямую не относящиеся к этой борьбе внетехнические процессы. Например, «коллективное добывание пищи в виде охоты есть акт непосредственной борьбы за жизнь», а «коллективное обсуждение способов добывать пищу, составление плана охоты и т.п. – акт, косвенно входящий в систему этой борьбы». Что касается различия между ними, то оно «отнюдь не в степени социальности тех или других функций – они одинаково социальны и не в их жизненной ценности – они могут быть одинаково важны для жизни; различие только в направлении функций: в первом случае их объектом является внешняя природа, во втором – другие социальные функции. В акте охоты предмет воздействия – птицы, звери и т.д., в акте составления плана охоты – представления людей об этом трудовом процессе». Функции первого рода обозначаются как технические; функции второго рода – как экономические и идеологические [Эмпириомонизм, с. 263].

Брак (семейный брак) — это «частичная психофизиологическая конъюгация двух особей с образованием более сложного целого – семьи»; более того, как правило, это двойная конъюгация, поскольку включает «конъюгацию двух психических личностей для жизненного сотрудничества, с одной стороны, и двух половых клеток для зарождения новой жизни – с другой». Такой двойственный характер брака «порождает в нынешнем человечестве много противоречий и несоответствий, и будет порождать их до тех пор, пока научная мысль и научная техника не овладеют вполне условиями наилучшего сочетания зародышевых элементов и гармонического развития человеческого существа с самого зарождения», т.е. условиями оптимального сочетания генов и эйдогенов. Поскольку никакая конъюгация не может совершаться без растраты активностей, то и взаимное приспособление сторон в браке тоже происходит с растратой сил, только величина ее бывает разной: либо «она более чем покрывается положительными результатами брака», либо «достигает такой степени, что целое получается неустойчивое и конъюганты вновь расходятся с пониженной жизнеспособностью или даже искалеченными». Последний случай соответствует «чрезмерному их жизненному расхождению», но с другой стороны, слишком «слабая дифференциация делает связь, так сказать, “бессодержательной”, бесплодной для развития обеих сторон», хотя нередко такой брак бывает «более удачным в смысле создания потомства; но равным образом возможно и обратное» [Тектология, кн. 2, с. 49].

Братство — в исходном значении – «тесная сплоченность на почве кровной связи»; в более широком, общесоциальном значении – объединяющая все человечество идея, исторически возникшая «из реальных противоречий общественной жизни» и выражающая «активные стремления, направленные против их фактического господства», т.е. идея, синергизирующая все наличные человеческие активности на борьбу против существующего социального угнетения и неравенства; и наконец, это идеал будущих социальных отношений – глобальный коллективизм, Ладомир [Вопросы социализма, с. 31].

Брахма — верховное божество индуистской троицы – Тримурти, создатель Вселенной, вечно творящий все сущее, который «грезит телами, вещами, реальностями, как мы, люди, грезим образами, мечтами, мыслями» [Тектология, кн. 2, с. 195]; мировая душа, из которой все исходит и к которой все возвращается; с тектологической точки зрения – символ положительного подбора.

Буддийский идеал — это нирвана, т.е. «абсолютное равновесие души, ее полное успокоение в ничем не возмущаемом созерцании вечности». Из всех существующих социальных идеалов буддийский – «самый чистый и законченный» идеал «пассивности и безразличия» [Тектология, кн. 1, с. 256].

Будущее — конечный результат «тенденций настоящего и прошлого, которые могут быть объективно установлены и сопоставлены» с помощью абстрактного анализа и дедукции. Вполне понятно, что получаемый при этом прогноз будет в определенной мере и относителен, и условен, но таковы вообще все выводы науки. Сам по себе алгоритм предсказания прост, чего, разумеется, нельзя сказать об объекте предсказания, который нередко оказывается неимоверно сложным. Чтобы дать прогноз, например, грядущего состояния общества, надо среди социальной действительности «отчетливо выделить основные тенденции развития; затем скомбинировать их, мысленно продолжая их до того жизненного предела, до которого они остаются взаимно совместимы». Методика та же самая, которая применяется при реконструкции картин доисторических социальных формаций, но только задействована она в обратном направлении; при этом в обоих случаях «руководящим принципом служит приспособление общества к условиям его трудовой борьбы за существование». Конечно, таким путем можно «выяснить лишь самые общие, но зато и главные черты социальной системы доступного нашему предвиденью будущего» [Вопросы социализма, с. 295].

Будущее России — свободный и всепобеждающий Ладомир, т.е. всенародное товарищество.

Будущее социосферы — тектологическое единство объединенных социосинергизмом глобализированных форм техно-, ойко и эйдосферы. Все их совокупное «содержание, которое в наше время ищет для себя новые формы, поистине громадно. Коллективные силы человечества в его борьбе с внешней природой возросли в сотни раз за последние века и применяются в бесконечно разнообразных направлениях; еще значительнее расширилась область научного опыта, по отношению к которой сфера производства является теперь только небольшой частью; неизмеримо увеличилось богатство идей и мировоззрений, переплетающихся и сталкивающихся в современном мире. Нужны формы бесконечно широкие и прочные, но и бесконечно пластичные, чтобы охватить и свободно совместить такое содержание в его непрерывном развитии; нужны формы бесконечно сложные и в то же время бесконечно гармоничные, чтобы в них без противоречий уложилось все разнообразие этой беспредельно прогрессирующей жизни. Наше воображение не в силах представить себе, как несравненно величественны должны быть эти новые формы в своей грандиозности, как несравненно изящны в своей стройности». И все же в самых «общих контурах они уже обрисовываются вдали. Развивающееся сознание смутно их различает и страстно к ним стремится. Идеал практической жизни в наше время выступает яснее: он выражает стремление гармонически объединить все человечество для борьбы со стихийным миром, для непрерывного развития сил. Не так ясен идеал познания; он не для всех формулирован в живом, понятном слове, его имя чуждо громадному большинству даже тех, кому близок идеал практической жизни. А между тем живое, нераздельное единство практики и познания говорит нам, что оба идеала должны быть неразрывно связаны между собою, должны находиться в строгой гармонии» [Эмпириомонизм, с. 4].

Будущее человечества — супраколлективизм, т.е. глобализированный социосинергизм, что означает Ладомир на всей планете.

Бумажно-золотая инфляция — особая форма инфляции, которая «заключается не только в увеличении количества неразменных бумажных денег, но в увеличении вообще суммы покупательных средств по сравнению с суммой товаров» [Доклад на заседании Соц. Академии Общ. Наук 14 сентября, с. 152-153].

Буржуазия — индивидуалистический организаторский класс, сменивший на исторической сцене господствующие в эпоху авторитаризма организаторские группы дворянства и духовенства. В классический состав этого класса входят «капиталисты, крупные, средние и мелкие; буржуазно-организаторская интеллигенция, адвокатская и чиновничья, с одной стороны, инженерно-техническая и учено-профессорская, с другой; и наконец, мелкая буржуазия в собственном смысле этого слова, остатки самостоятельных мелких производителей города и деревни, частью еще кое-как приспособляющихся к новой социальной обстановке, частью быстро гибнущих под ударами капитала»; т.е. довольно «огромный комплекс во многом различных и во многом расходившихся социальных групп». На поле общей борьбы против подавлявшего их старого строя все эти индивидуалистические группировки могли еще более или менее соединиться в блок, но по окончании этой борьбы должны были неизбежно проявить свою неоднородность [Линии культуры XIX и XX вв., с. 122]. В деле решения триединой задачи «организацией вещей – т.е. физическим трудом, – буржуазия не занимается, поручая это наемным рабочим рукам. Что касается организации людей, то она – класс индивидуалистический, тяготеющий к обособленности человека от человека: в ней самой царствует конкуренция, борьба интересов, принцип войны всех против всех. Конечно, без организации людей и буржуазия не может обойтись, но она лишь под давлением практической необходимости ведет это дело и стремится переложить его на других. Когда-то капиталисты лично организовали состав рабочих для своих предприятий; теперь они поручают это наемным директорам и инженерам. Различные группы самой буржуазии, а также и политические партии, представляющие их интересы, находятся в постоянной вражде и объединяются только в крайности, перед общим врагом. Наконец, в деле организации идей у буржуазии сказывается тот же индивидуализм, та же дробность и борьба интересов. У нее нет тенденции к сознательной выработке общей для всего класса системы идей; в области мысли буржуазия столь же анархична, как и в практике: каждый считает для себя достоинством и гордостью иметь “свое собственное”, “вполне оригинальное” миросозерцание» [Десятилетие отлучения от марксизма, с. 36].

Буржуазная «гносеология» — чрезвычайно катагеничная форма эйдовампиризма, представляющая собой совершенно бесполезную и бессмысленную псевдотеорию, а не теорию познания, образно говоря, нежизнеспособный идеологический выкидыш эпохи индивидуализма. Для человека, мыслящего научно, этот «шедевр» индивидуалистической мысли вызывает лишь невыносимую скуку и глубочайшее недоумение, поскольку «он видит там массу умственного труда, массу логической силы и ловкости, потраченную на абсолютно бесплодный, схоластически изощряющийся анализ непонятных по своей ненужности вопросов: “возможно ли познание?” – “каким способом оно возможно?” – “соответствует ли оно бытию?” и т. под. На представителя свежей мысли и научно-технической практики все это производит впечатление какой-то сплошной, наивной китайщины. Для него слова “теория познания” могут иметь только один смысл: учение об историческом возникновении и развитии познания, его форм и его методов; а “гносеология”, пытающаяся найти сущность и законы познания – проявления живой человеческой активности – путем анализа готовых философских понятий, кажется для него покушением с заведомо негодными средствами, подобным попытке “построить образ осла из идеи об осле”». Тем не менее, при всей своей бесполезности и бессмысленности «гносеология» в эпоху индивидуализма выражала «самые серьезные, основные потребности буржуазного мира, потребности его индивидуалистического сознания» и была «высшей его идеологией, порожденной трагической жизненной необходимостью» [Падение великого фетишизма, с. 78].

Буржуазное общество — мир индивидуализма, характеризуемый «обособлением личности, противопоставлением человека человеку, порождаемым силою коренных жизненных условий этого строя: развивающейся специализацией, частной собственностью, внешней независимостью частного хозяйства, противоречиями частных интересов на рынке, борьбою их на всем поле жизни. Жизнь противопоставляет отдельную личность всем другим, как специалиста, собственника, контрагента или конкурента, вообще как особый центр интересов и стремлений, как борца за себя и свое. Этим маскируется общественная связь сотрудничества; она скрывается от сознания людей под непрерывными столкновениями человеческих атомов, под войною всех против всех» [О пролетарской культуре, с. 232-233].

Буржуазный паразитогенез — арокатагеничная инверсия социального эгрессора в результате длительного действия положительного подбора; другими словами, функциональное вырождение буржуазии из класса-организатора, арогеничного развитию общества, в исключительно катагеничный господствующий класс с одной единственной потребительской функцией, внесоциальной и всевозрастающей. Схема этого социотектологического акта проста: «вначале – сравнительно близкое, “непосредственно-организующее” отношение предпринимателя к техническому процессу; затем – необходимо вызываемая самым ростом и усложнением предприятия частичная передача организаторских функций особым “исполнителям” – наемным управляющим, надзирателям, ученым техникам и т.д.; затем, путем дальнейшего переложения организаторской работы на чужие плечи, – полная фактическая утрата первоначальной роли в производстве. И так как в организаторском классе, превращающемся таким образом в класс только господствующий, “усваивается” (или присваивается, что здесь одно и то же) весь излишек энергии, доставляемый техническим процессом (здесь в форме “прибавочной стоимости”), то эта эволюция класса означает сведение его к чисто эксплуататорской функции, к голому паразитизму. Законченный результат этого процесса представляет тип рентьера – землевладельца, или владельца акций, или обладателя больших вкладов в банках, – людей, паразитирующих за счет прибавочного труда предприятий, о которых они знают только по имени или даже и настолько не знают (как бывает с вкладчиками банков, оказывающих кредит промышленным предприятиям)» [Эмпириомонизм, с. 315].

Буржуазный позитивизм — лишь «более высокая форма буржуазной метафизики», в которой такие же пустые и чистые абстракции еще не лишены остатков фетишистской оболочки [Эмпириомонизм, с. 302].

Бытие — с социально-трудовой точки зрения «нечто такое, с чем практически приходится считаться; что требует усилия; что практически представляет сопротивления». Когда мы говорим: «Это есть», то это означает, «что мы в своей практике должны “это” учитывать. Скажем, “есть” в обществе такое-то настроение. Мы его учитываем, мы должны практически с ним считаться. “Есть” такой-то предмет, мы должны с этим предметом считаться. Мы можем встретить сопротивление со стороны их, нам нужны усилия по отношению к ним: вот что обозначает “бытие”». И с другой стороны, «оно не может быть отнесено к тому, что не требует никакого усилия, что не требует активности, что не сталкивается с нашей активностью. Только так понимается бытие. Это его действительное значение, не просто историческое, не просто в данное время сложившееся, а выработанное целой историей человечества, и мы “бытием” ничего другого назвать не можем» [Пределы научности рассуждения (доклад), с. 256].

Бюрократический социализм — социальная система, в которой производство и распределение организовано «иерархией чиновников с патриархально-моральной монархической властью во главе», что в социально-идеальном измерении представляет «нечто среднее между идеалом технической интеллигенции и феодально-сословным»; проще говоря, уродливая модернизация феодализма, которую «часто называют “государственным социализмом”» [Тектология, кн. 2, с. 75], а в современных исследованиях, объединяя оба термина, – «государственно-бюрократическим социализмом».