Терминариум

С

Саккулина (от лат. Sacculina carcini – корнеобразное паразитическое животное) — крайнее вырождение катагеничного эгрессора в тотального вампира-паразита. Например, международная финансовая олигархия, паразитирующая в организме всего человечества.

Саккулинизм (от лат. Sacculina carcini – корнеобразное паразитическое животное) — предельная форма социального паразитизма, когда связь катагеничного эгрессора с социальной системой развивается в полиризому. Например, глобальный паразитизм современного транснационального финансового капитала.

Сальдо — величина внешнеторгового баланса, выражаемая разностью между суммой экспорта и импорта. Превышение экспорта над импортом дает положительное сальдо, обратное их соотношение – отрицательное.

Самонаблюдение — метод, «имеющий дело только с фактами сознания», которые «познаются прямо, непосредственно, без необходимости вмешательства органов внешних чувств», поэтому, взятый в отдельности, недостаточный и ненадежный метод, имеющий к тому же существенный недостаток: он «не может проникнуть в сферу бессознательного» и оказывается бесполезным, «если причины, определяющие сознание, лежат именно там», поскольку они для него в этом случае не существуют, и в результате возникает «иллюзия беспричинности». Своеобразие метода в том, что «при самонаблюдении субъект познающий сливается с объектом познаваемым, тогда как в других случаях этого нет: “я” изучаю амебу, и амеба – это не-я, нечто “внешнее” для меня». Однако «чистое самонаблюдение может дать у различных людей различные результаты – и споры окажутся бесплодны; а применение других приемов допускает более или менее точную проверку». Действительно, «непосредственно наблюдать факты сознания, как они есть, слишком мало; надо еще видеть, откуда они берутся и куда деваются». Именно поэтому другим методам «принадлежит решительное преобладание и верховный контроль над самонаблюдением. На эту точку зрения стала современная физиологическая и экспериментальная психология» [Основные элементы, с. 139, 130-131].

Самоорганизация — это общемировой организационный процесс и только, поскольку в статусе научного этот термин может использоваться лишь в самом общем смысле, лишь в значении наивысшего обобщения, а именно тектофании. Мировой тектогенез – это и есть строго научная суть термина, так как возрастание организованности в любом выделенном фрагменте мироздания – это по отношению к мировой среде процесс уже вторичный, который всецело регулируется подбором. Что же касается нестрогого научного употребления термина, то в таких случаях под самоорганизацией обыкновенно понимается процесс адаптации более или менее пластичных систем к изменяющимся условиям среды на основе внутренних перегруппировок, некоторые комбинации которых увеличивают приток энергии и уменьшают ее энтропическую растрату. Например, самоорганизация человечества есть борьба с внутренней стихийностью, биологической и социальной, ослабляющей его борьбу с внешней природой. С энергетической точки зрения тенденцию такого процесса выражает принцип минимакса. Всякая наблюдаемая самоорганизация – это всегда следствие тектофании, т.е. всеобщего «возрастания организованности» [Эмпириомонизм, с. 106].

Самоорганизующаяся система — это сложная пластичная система. Например, живая клетка, живой организм, биологическая популяция, биогеоценоз, человеческий коллектив и т.д. Самоорганизацию такой системы ни в коем случае не следует понимать как развитие системы «самой из себя», «самой по себе» и «самой в себе». В природе ничто не развивается «само из себя», поскольку «изменения всякой формы, организованной или неорганизованной, в конечном счете обусловливаются воздействиями извне»; например, для такой самоорганизующейся системы, как социальная, «техническая область есть именно та, где непосредственно воспринимаются эти воздействия, потому что это “пограничная” область социальной жизни», а потому и «генетически первичная», т.е. та, из которой только и «может исходить всякое социальное развитие» [Эмпириомонизм, с. 265].

Самоподобие — тектологическое свойство комплекса, когда его части в структурном отношении подобны ему как целому. Согласно принципу матрешек такая структурная тождественность свойственна всем сферам реальности.

Самоутешение — «психическая реакция на враждебные воздействия среды», по своей пассивности «вполне соответствующая принципу Ле-Шателье: внутреннее противодействие психики той боли, которая причиняется разрушительными силами извне» [Тектология, кн. 1, с. 256-257].

Сверхнаука — это наука всепонимания, начало которой положил великий русский ученый, литератор и политический деятель Александр Александрович Богданов (Малиновский) и которую он назвал тектологией.

Сверхоптическая система — объективная система координат для коллективного согласования всевозможных наблюдений одного и того же реального процесса. В такой системе «сложение скоростей простое» и может превысить константу «с», к тому же, «оно “расколдовывает” мистицизм сложения оптического, бисубъективного, делает его понятным. Достигается это путем абстрагирования от ограниченной скорости световых сигналов, путем установления для взаимно-движущихся систем общего объективного пространства и единого объективного времени, которые лишь оптически деформируются, благодаря этой ограниченной скорости. Непосредственно можно было бы получить эту объективную картину, если бы кроме световой существовала иная система сигнализации, с бесконечно-большой скоростью передачи; а здесь это заменяется мгновенным мысленным перенесением от наблюдателя к наблюдателю без замещения, без простого отожествления второго с первым, без голого перехода на другую позицию с ее ограниченностью; ясно, что такое перенесение означает мысленное развертывание коллектива на все пункты пространства и времени» [Объективное понимание принципа относительности, с. 343].

Свобода — это «наибольшая приспособленность ко всем возможным влияниям» внешней среды [Основные элементы, с. 204]. Всестороннее освобождение человеческой деятельности является одной из основных тенденций общественного развития. Суть этого процесса – в освобождении человека от диктата принудительных норм: приходящие в упадок нормы принуждения постепенно заменяются нормами целесообразности, причем «самый процесс освобождения неминуемо протекает в формах принудительных отношений – нравственных, правовых». Например, «в культурных странах существует “свобода” совести, слова, печати, союзов». Как возможность действовать в соответствии со своими идеалами, интересами и целями, такая свобода – определенное право, и как нормативная форма она необходимо «заключает в себе элементы внешнего принуждения», суть которых «в том, что общественною силою подавляются всякие попытки нарушения этой свободы». Например, юридическое содержание «свободы слова» следующее: «никто не должен препятствовать другим высказывать их мысли, а кто делает это, тот подвергается наказанию. Но самая мысль о возможности препятствовать людям высказывать их мысли означает, что сохранились еще следы прежнего принудительного нормирования человеческих высказываний, что есть, по меньшей мере, воспоминания о прежней насильственной цензуре слова. Когда эти следы и воспоминания окончательно исчезнут, то общество так же мало будет помышлять о свободе слова», как оно мало «помышляет о свободе дыхания или свободе сновидений». Таким образом, «правовое принуждение цензуры преодолевается правовым принуждением, ограждающим свободу слова, и только вместе с этим последним отрицательным принуждением исчезает в данной области правовая форма вообще. Метафизический идеализм в социальных науках создает из свободы совести, слова и т.д. ряд “абсолютных” или “естественных” прав человека, непреложных и вечно обязательных. Он не понимает, что действительная, вполне реализованная свобода есть вовсе не “право”, а отрицание права. Он достиг той ступени развития, на которой городового, стесняющего свободу, стремятся заменить городовым, охраняющим свободу» [Вопросы социализма, с. 64-65].

Свободная социальная энергия — это прибавочный труд, величина которого растет по мере развития техносферы.

Свободный труд — труд, цель которого не «навязывается» личности никаким внешним принуждением, а таким «полезным для развития с точки зрения личности, как отдельной психической организации, может быть только такой труд, который вытекает из этой самой организации, из собственных и основных потребностей личности». История человечества «ставит сложные вопросы, и она же их упрощает. В наше время она превращает вопрос о систематическом, планомерном, непрерывно прогрессивном развитии человеческой психики – в вопрос о свободном труде» [Эмпириомонизм, с. 202].

Свойство — малоупотребительное в тектологии понятие, с помощью которого «статическое познание отличало одну вещь от других вещей». На основании совокупности свойств вещи такое познание устанавливало единство ее бытия. Организационное мышление «на место свойств вещи ставит форму процесса» [Основные элементы, с. 24], рассматривая при этом свойства как «более простые элементы» вещи, т.е. формы процесса [Философия живого опыта, с. 215]. Поскольку всякое «слово несравненно менее изменчиво, менее пластично», чем «связанные с ним представления» [Тектология, кн. 2, с. 131], то тектология, по крайней мере, в начальной стадии своего развития, разумеется, использует слово «свойство» как таковое, но пользуется им не в качестве тектологического термина, т.е. всеобщего, а только в качестве специального термина какой-либо отдельной дисциплины или обычного «орудия рассуждения» [Пределы научности рассуждения (тезисы к докладу), с. 131], т.е. использует его как элемент естественного языка.

Связка — «особое, третье звено» в любой связи двух комплексов, образованное «вхождением» элементов одного комплекса в другой и связующее их в новую целостность. Такая тектологическая комбинация называется ингрессией, а связь – ингрессивной [Тектология, кн. 1, с. 161]. Но так как «ингрессия возникает именно постольку, поскольку образуется связка, то связка есть продукт конъюгационных процессов, порождающих ингрессию»; таким образом, можно дать другое «динамическое определение связки: она есть поле конъюгации как организующего фактора» [Тектология, кн. 2, с. 37]. Статическое определение связки самое простое – «совокупность общих, совпадающих элементов между комплексами» [Тектология, кн. 1, с. 153]. В частности роль связки может выполнять и один общий их элемент, тогда ее формула будет самой краткой – общее звено конъюгатов. Например: связка двух конъюгировавших амеб или бактерий – это та слившаяся часть их тел, которая одинаково принадлежит обеим; связка организованных в сотрудничество усилий – их общий объект; связка двух звеньев цепи – та часть одного звена, которая лежит внутри другого, и обратно, включая поверхность их соприкосновения. Именно в области связки происходят все те изменения, которыми определяется организованность или дезорганизованность создающейся системы. У конъюгировавших живых клеток именно там совершаются обменные процессы, повышающие их жизнеспособность, или – в случаях биологически неудачного сочетания – ее понижающие. Латинизированный вариант термина – ингрессор.

Связь — то, что объединяет комплексы в одно целое – в их систему. Всякая связь комплексов обусловлена «определенным их структурным соответствием, в чем бы оно не состояло», и если оно исчезает – исчезает и связь: это «подобно тому, как если бы у винта и гайки исчезли совпадающие нарезки, их элементы общности; сравнение грубое, но верно выражающее сущность факта». С тектологической точки зрения все наблюдаемые в мире связи – цепные, пластичные, дополнительные, прямые, обратные, «централистические», «скелетные», «посредствующие», согласованные, обменные, обратимые, необратимые, симметричные, асимметричные и т.д. – все без исключения сводятся к одному основному типу – к ингрессии, которая в случае необратимой связки вырождается в эгрессию и дегрессию. Всякая организационная связь «относится к определенным активностям». Например, такая «централистическая» связь, как «связь армии, чиновничества, производственной иерархии», относится «к активностям “организаторским”; связь системы Солнца, планет, их спутников – к активностям “тяготения” и проч.» [Тектология, кн. 2, с. 8, 115].

Сглаживание противоречия — второй тип преодоления противоречия, относящийся к нейтральному способу структурной оптимизации, при котором происходит либо одностороннее, либо обоюдостороннее изменение различных функций или частей комплекса, находящихся во взаимно противоречивом соотношении.

Семейное рабство — социальный атавизм, рудиментарное наследие эпохи авторитаризма; переживший тысячелетия реликт патриархата, основные черты которого – «властное отношение мужа к жене» и требование от детей «нерассуждающей покорности родителям». Эпоха индивидуализма частично подрывает основы авторитарного строя семьи, вынуждая женщин, подростков и даже детей продавать свою рабочую силу и «путем самостоятельного заработка получать некоторую экономическую независимость. Но если и при этом сохраняются старые отношения между членами семьи, то ее глава становится часто эксплуататором своей жены и детей» [Вопросы социализма, с. 101]. В той или иной степени этот «дремучий пережиток варварства» – семейный патриархат – до сих пор еще наблюдается чуть ли не в каждой современной семье и, к сожалению, даже в странах с «продвинутой демократией» он тоже не редкость.

Семья — «основная социальная ячейка» [Тектология, кн. 1, с. 91]. Семья «развилась, как известно, из семьи крестьянской и вообще мелко-хозяйской, которая построена строго авторитарно – из власти главы дома, отца»; но «затем она шаг за шагом преобразуется в сторону товарищеских отношений, – отец все более видит в своей жене сотрудника, в детях – будущих сотрудников» [О пролетарской культуре, с. 196].

Сенсуализм — разновидность бесполезной социальной дегрессии, исходная точка которой «не принадлежит ни к материалистической, ни к идеалистической линии мысли, а к той третьей линии», берущей за основу своих построений индивидуальный психический опыт. Генетически сенсуализм – «результат дробления коллективно-трудового опыта социальной борьбой рынка и частной собственности. Общественная активность в ее индивидуалистическом переодевании теряет даже свой действенный, миро-преобразующий характер, и опыт понимается созерцательно как сумма ощущений и представлений: они признаются “первично-данными”. В последовательном развитии эта точка зрения приводит или к солипсизму, или к панпсихизму – двум видам универсально-психической подстановки», которую сенсуализм дополняет «неопределенно-материалистической подстановкой», признавая «психический опыт результатом взаимодействия между субъектом и объектом, по Протагору – двух встречных движений, исходящих из того и другого. Так как эти движения индивидуально различны, то от одних и тех же предметов разные люди могут получать несходные ощущения и высказывать противоречащие суждения, которые надо в таком случае считать одинаково верными, каждое для его автора». В итоге: «истина соотносительна индивидууму (релятивизм); сам же объект лежит вне ощущений и как таковой познан быть не может, а равно не может быть о нем “объективного”, т.е. общезначимого суждения (скептицизм). В этой философии схема индивидуализма проводится самым непосредственным образом: ее основное положение – индивидуалистическое понимание опыта. К такому пониманию тяготеет и материализм, и всякое вообще мировоззрение, проникнутое формами мышления, свойственными меновому обществу; но сенсуализм отличается тем, что это понимание опыта делает базисом всех построений. Именно поэтому сенсуализм стал теорией наиболее резко-индивидуалистического течения» в философии, – так называемой софистики [Философия живого опыта, с. 98].

Сервификация (от лат. servus – раб, невольник и facio – делать, производить; букв. производство рабов) — «промывка мозгов» с внедрением в сознание идеологии авторитарного типа.

Сеть — однородная, или симметричная цепная связь. В отличие от ризомы – вертикальной цепной связи – сеть представляет собой горизонтальную цепную связь. Простейший пример сети – подразделение солдат в армии, которая, в свою очередь, представляет собой цепную эгрессию.

Сигнализация — «передача энергии от A к B и обратно» [Принцип относительности с организационной точки зрения, с. 154].

Сила — это понятие статического мировоззрения и как термин в тектологии отсутствует: оно создано статическим сознанием «для того, чтобы ввести движение в царство неподвижных сочетаний; а когда эти неподвижные сочетания сменяются непрерывными процессами, тогда роль статических “сил” кончилась, они ни на что более не нужны, и вместе с другими сущностями сдаются в исторический архив человечества». Однако этот термин все «еще продолжает по привычке употребляться, особенно там, где слишком мало или совсем не выяснен характер процессов, лежащих в основе наблюдаемых явлений: говорится, например, “сила тяготения”, “сила сцепления”, “сила воли” и т.д.» [Основные элементы, с. 18]. Тектология как организационно-динамическая концепция вместо статического понятия «сила» использует динамический термин «активность».

Силы природы — активности мировой среды, которые тектология подразделяет на организованные и неорганизованные человечеством в интересах собственного развития: организованные «силы природы выполняют для человека исполинскую работу» – это «послушные мертвые рабы, мощь которых растет до бесконечности»; неорганизованные силы природы – это все те ее процессы, которые еще не познаны человеком и не приспособлены к его нуждам [Вопросы социализма, с. 92].

Сильный субантропный принцип — основной принцип взаимоотношений между субами, действующий при их несогласии и реализующийся по схеме: «пока пьем вместе, ты – товарищ, а чуть что не так – ах ты, сволочь! два раза по ряшке и нож в живот».

Симбио-абиогенез — всеобщая форма тектогенеза, наблюдаемого во вселенной в виде коэволюции живого и неживого миров на базе цепной ассимиляции-дезассимиляции. С энергетической точки зрения весь совокупный биокомплекс, т.е. органический мир, повышает свою организованность за счет энергии, ассимилируемой из абиокомплекса, т.е. остального, окружающего его неорганического мира, причем последний за счет дезассимиляции энергии тоже повышает свою организованность. Например, молекулярные системы неорганического мира, отдавая свою кинетическую, потенциальную и тепловую энергию, увеличивают тем самым организованность своего молекулярного устройства, достигая максимального уровня при абсолютном нуле. Разумеется, сообщества живых организмов, потребляя все эти виды энергии, также увеличивают свою организованность. Таким образом, единый коэволюционный тектогенез охватывает оба фрагмента вселенной, находящихся, как свидетельствует эмпирия, в отношениях взаимодополнительности.

Симбиоз — форма совместного существования двух организмов разных видов, взаимоотношения между которыми лежат в широком диапазоне от взаимовыгодных до односторонне вредных, т.е. от арогеничных до катагеничных. В результате такого совместного приспособления возникают устойчивые симбиотические комплексы, жизнеспособность которых обеспечивается внутренним механизмом цепной ассимиляции-дезассимиляции между партнерами – симбионтами. В природе симбиоз представлен тремя основными типами связи: 1) связь между организмами взаимно арогенична – мутуализм; 2) связь арогенична для одного организма и нейтральна для другого – комменсализм; 3) связь арогенична для одного и катагенична для другого – паразитизм. Вместе с тем в природе наблюдается и такой симбиоз, который включает все три типа отношений, которые строго не разграничены и при определенных условиях могут переходить друг в друга. Например, клетки водорослей, обитающие в организме одноклеточной инфузории (Paramecium bursaria), могут на свету за счет фотосинтеза производить достаточное количество пищи как для самих себя, так и для своего хозяина, – фаза мутуализма; в темноте клетки водорослей потребляют собственные запасы питательных веществ, ничего не отдавая хозяину и ничего не отнимая у него, – фаза комменсализма; когда запасы своих питательных веществ исчерпываются, эти клетки потребляют уже те питательные вещества, которые добывает хозяин из окружающей среды, – фаза паразитизма. Кроме того, симбиоз бывает факультативным, когда каждый из симбионтов при отсутствии партнера может жить самостоятельно; и облигатным, когда самостоятельное существование обоих симбионтов или одного из них невозможно.

Симбионты — комплементарные организмы двух разных видов, в процессе длительной коадаптации образовавшие элементарную коэволюционную систему – симбиотический комплекс, «располагающий большей суммой активностей, чем если бы его части существовали отдельно» [Тектология, кн. 1, с. 118]. Например, лишайник представляет собой комплекс двух симбионтов – гриба и водоросли. В симбиотические отношения могут вступать растения с растениями, растения с животными, животные с животными, растения и животные с микроорганизмами, микроорганизмы с микроорганизмами. Например, термиты и живущие у них в кишечнике жгутиконосцы, рак-отшельник и прикрепленная к его раковине актиния, саккулина и морской краб, сувойка и зоохлорелла, бобовые растения и клубеньковые азотфиксирующие бактерии и т.д.

Симбиотический комплекс — организованный в соответствии с принципом взаимодополнительности сложный комплекс из двух живых организмов разных видов, в котором один из них (или оба) в определенной степени возлагает на другого (или друг на друга) задачу регуляции своих отношений с внешней средой. Например, комплекс сувойки и зоохлореллы, т.е. одноклеточной инфузории и одноклеточной водоросли, которая в ней живет: «первая принадлежит к простейшим животным, потребляет кислород и выделяет углекислоту; вторая – из простейших растений, заключает в себе зеленые зерна хлорофилла, за счет энергии солнечных лучей разлагает углекислоту, пользуясь ею как материалом для своих тканей, и выделяет кислород». В таком комплексе действует придающий ему устойчивость механизм взаимной ассимиляции-дезассимиляции: часть активностей, «теряемая одним участником симбиоза по непригодности для него, приобретается непосредственно другим, и обратно» [Тектология, кн. 1, с. 117-118].

Символ (от греч. σύμβολον – знак) — с точки зрения тектологии одна из форм дегрессии, т.е. устойчивый, прочный комплекс, организованный не выше, чем «любое из объединенных им представлений», и менее пластичный, чем они. Символы «выполняют скелетную роль для социально-психического содержания», поскольку «фиксируют, т.е. скрепляют, удерживают и охраняют от распадения живую, пластичную ткань психических образов, совершенно аналогично тому, как скелет фиксирует живую, пластичную ткань коллоидных белков нашего тела» [Тектология, кн. 2, с. 138, 131]. Символ «есть орудие социального общения», необходимое «для обособления каждого элемента опыта» и благодаря которому этот «выделенный элемент приобретает общезначимость, входит в опыт коллектива, закрепляется в нем и сохраняется, как часть настоящего опыта» [Философия живого опыта, с. 217]. Например, из слов и понятий, составляющих главную группу символов, «образуются суждения, теории, догмы, равно как правила, законы и иные нормы», а «из специальных символов искусства – художественные комплексы» [Тектология, кн. 2, с. 138].

Символика общения — это подстановка в начальной стадии развития, когда «под слова и жесты других людей, а затем под различные символы искусства, письменные знаки и т.п. человек подставляет как “содержание”, ими выражаемое, различные образы сознания, чувства, стремления, мысли, нечто с этими выражающими формами совершенно не сходное, но жизненно с ними связанное. Таким способом люди “понимают” друг друга, взаимно “объясняют” смысл и соотношения своих поступков и достигают в той или иной мере предвиденья чужих действий, практически важного для всех. В дальнейшем люди переносят этот привычный метод на различные другие факты опыта с целью достигнуть их “объяснения”, дающего “понимание” и предвиденье» [Философия живого опыта, с. 66].

Символ мировой динамики — это индусская Тримурти, т.е. троица: Брахма, Шива и Вишну. Вечно творящий Брахма «грезит, но грезит телами, вещами, реальностями, как мы, люди, грезим образами, мечтами, мыслями»; при этом «его сонное творчество свободно и беспорядочно нагромождает новые и новые формы: бытие непрерывно накопляется, усложняется, разнообразится»; иначе говоря, Брахма, если воспользоваться языком тектологии, выполняет функцию положительного подбора. Вечно разрушающий Шива «губит все, что возможно погубить, что доступно его губительной силе, в чем есть условия для разрушения», т.е. выполняет функцию отрицательного подбора. И, наконец, «сохраняющий то, что достойно сохранения», Вишну стоит между Брахмой и Шивой как «выражение результатов мировой динамики во всякий данный момент» [Тектология, кн. 2, с. 195].

Симметричная конъюгация — соединение однородных активностей.

Симметричная связь — см. однородная связь.

Симметричная форма сотрудничества — это социально-производственная форма, «основанная на сходстве ролей отдельных особей в общественном труде» и характеризуемая «сходством тех индивидуально-психических форм, из которых она складывается» [Основные элементы, с. 181]. Симметричными формами сотрудничества являются протоколлективизм и коллективизм.

Симметричная цепная связь — см. однородная цепная связь.

Симметрия (от греч. συμμετρία – соразмерность) — «факт структурный», каждая констатация которого есть очередной «шаг вперед в познании мировой структуры, организационной формы мира». Например, всякий процесс движения обладает двусторонней симметрией [Принцип относительности с организационной точки зрения, с. 150].

Синейдия (от греч. συν – с, вместе с и είδος – идея) — единомыслие, или, с точки зрения тектологии, одинаковая форма мышления различных эгокомплексов, сплачивающая их в единый коллектив, т.е. выполняющая в нем роль идеологической связки.

Синергетика (от греч. συν – с, вместе с и ενέργεια – деятельность) — методология синергизации систем, или, применительно к выделенной системе, метод интеграции ее активностей для преодоления определенного внешнего воздействия. Синергетическая методология включает в себя методы координации всех имеющихся в системе активностей в соответствии с общей целью, увеличивающие суммарную активность системы, направленную на преодоление конкретного внешнего воздействия. Как частная область всеобщей организационной науки синергетика представляет собой тектологию супраддитивных систем.

Синергизация (от греч. συνεργία – содействие, соучастие) — процесс взаимной координации внутрисистемных активностей сообразно общей цели; иными словами, супраддитивный тектологический акт с итоговой комбинацией всех имеющихся в системе активностей, способной преодолеть внешнее сопротивление или, наоборот, противостоять внешнему воздействию.

Синергизм (от греч. συνεργία – содействие, соучастие) — тектологическое состояние определенной системы, при котором взаимодействие ее составных частей направлено на достижение оптимальной адаптации к конкретному состоянию среды в данный момент времени.

Синергическая система (от греч. συνεργία – содействие и σύστημα – соединение частей в одно целое) — это комплекс активностей, направленных к общей цели. Примером социальной системы такого типа является товарищеская организация, сущность которой «заключается в единстве цели, свободно, без всякого принуждения поставленной себе людьми и выходящей за пределы личных интересов каждого из них», при этом их частные цели и «действия определяются нормами целесообразности» соответственно общей цели [Вопросы социализма, с. 68, 67].

Синергичность (от греч. συνεργία – содействие, соучастие) — организованность на основе общей цели, или, в векторном представлении, единая ориентация неоднородных активностей; как системная характеристика – это отношение всех однонаправленных активностей к общей их сумме.

Синергия (от греч. συνεργία – содействие, соучастие) — такая система функциональных связей между элементами организации, которая увеличивает общий результат их совместных действий до величины большей, чем сумма результатов действий, оказываемых каждым из элементов в отдельности; проще говоря, такая комбинация активностей, суммарный эффект воздействия которой на среду превышает сумму воздействий на среду тех же активностей, действующих независимо. «Пусть, у одного человека имеется недостаток какой-либо специфической активности, у другого же – избыток ее; например, один – “теоретик”, а другой – “практик”», то синергия как «организационная связь между ними в виде сотрудничества» возникает лишь тогда, «когда эта активность у обоих имеет одно и то же по существу направление, ориентирована одинаково к общим целям. Тогда там, где останавливается усилие одного, его продолжает усилие другого; и преодолеваются большие сопротивления, чем если бы эти усилия не сливались в общей ориентировке и не соприкасались в том общем пункте, где кончается одно из них и начинается другое» [Тектология, кн. 1, с. 153]. Таким образом, синергия порождается «общей ориентировкой активностей», поэтому самой краткой ее формулировкой будет следующая: синергия – это конъюгация активностей на основе общей цели [Тектология, кн. 1, с. 150]. См. кумуляция.

Синкретизм (от лат. syncretismus – соединение обществ) — мировоззренческий эклектизм, т.е. соединение несовместимых воззрений или комбинация несочетаемых идеологических систем.

Синтез (от греч. σύνθεσις – складывание вместе, соединение, связывание, составление) — организационный процесс, преобразующий аддитивный комплекс элементов в супраддитивную систему; с методологической точки зрения практический или познавательный способ такого преобразования.

Синтетическое сотрудничество — высшая форма организованного сотрудничества, основу которой составляет монизм познания и «общий метод борьбы за существование». Будучи «господствующей формой будущего», в настоящем она проявляет себя в тенденции к максимизации социальной синергии и пластичности [Познание с исторической точки зрения, с. 243-244]. В отличие от дуалистического «в синтетическом сотрудничестве организаторская деятельность не отделяется от исполнительской настолько, чтобы каждая из них воплощалась в особом лице; здесь та и другая выступают совместно, сливаются таким образом, что в общем процессе труда организатор и исполнитель постоянно меняются ролями, взаимно контролируя друг друга. Например, когда несколько человек сообща, на равных правах ведут какое-нибудь дело, то как в процессе обсуждения, так и в процессе выполнения этого дела каждый из них поочередно выступает то в роли организатора, то в роли исполнителя. Он является организатором, когда дает другим указания и советы, как вести дело, когда подает голос за или против определенных действий, предлагаемых другими, вообще – когда влияет на общие решения, определяющие ход дела. Он – исполнитель, когда участвует в непосредственном осуществлении сообща принятых решений, когда подчиняется выяснившейся общей воле. Действия организаторские, таким образом, отделяются от исполнительских, но деятельности того и другого рода не разделены» [Познание с исторической точки зрения, с. 232].

Система (от греч. σύστημα – составленное из многих частей, соединенных в одно стройное целое) — любая совокупность взаимосвязанных элементов. Она включает в себя набор элементов, их количество и структуру. В соответствии с аксиомой всеединства любой фрагмент вселенной – это взаимодействующая с ней определенная комбинация взаимосвязанных элементов, т.е. система; следовательно, все в мире – системы, и весь мир – тоже система, которая представляется человеку «как беспредельно развертывающаяся ткань форм разных типов и ступеней организованности» [Тектология, кн. 1, с. 73]. Система как целостность обладает особыми свойствами, которых не имеют ее части. Например, система из двух половинок разбитой чашки, так же, как и каждая из них в отдельности, не может удерживать воду, в то время как система из этих же, но уже склеенных, половинок обладает такой способностью. В этом тектологическая суть различия «организованной и дезорганизованной системы как целого, которое практически больше или меньше суммы своих частей» [Тектология, кн. 2, с. 195]. В тектологии наряду с понятием «система» используется равнозначный ему синоним «комплекс», однако в словосочетаниях типа «система систем» и «комплекс комплексов» более употребительно «система комплексов».

Система ассоциаций — комбинация элементов психического опыта, которая «образует содержание понятия» и фиксируется словом [Принцип относительности с организационной точки зрения, с. 141].

Система Богданова — система неуравновешенного типа с устойчивой тенденцией к системной экспансии и расширению собственной энергосферы, что обусловлено, во-первых, непрерывным ростом суммы внутрисистемных активностей при одновременной гармонизации их связи и, во-вторых, преобладанием активных реакций над пассивными в общей сумме взаимодействий системы с внешней средой. Терминологические синонимы – неравновесная система, система активного типа или, более кратко, активная система.

Система «истинного равновесия» — «всякая система, сохраняющая данное строение в данной среде». Выражением структурной устойчивости таких систем является закон равновесия [Тектология, кн. 1, с. 250, 248]. Когда речь идет об «истинном равновесии», то «это отнюдь не означает точного, полного равновесия, а только тенденцию к нему в двусторонних колебаниях». Например: «между таянием льда и замерзанием воды нет точного равенства во всякий данный момент; но если сейчас перевешивает первый процесс и уклонение от уровня получается в одну сторону, то в следующий момент преобладание перейдет ко второму, колебание направится в другую сторону», т.е. по сути своей «тенденция равновесия возникает из бесчисленных частичных нарушений равновесия» [Тектология, кн. 1, с. 253-255].

Система координат — дегрессия физического опыта, которая сама по себе «лишь математическая фикция»: переход из одной системы координат в другую «есть только бумажно-чернильная модель для фактов, если не принять за ним перехода реального, вполне физического» [Принцип относительности с организационной точки зрения, с. 158]. Будучи орудием познания, система координат «прикрепляется (реально или мысленно) к любому из двух комплексов (тело и среда или два тела, из которых каждое тогда символизирует среду для другого)», при этом она «будет “в покое” по отношению к выбранному для нее комплексу, потому что будет связана с ним, как его реальная или мыслимая часть», а прикрепление к нему задает «то или иное направление нашей познавательной активности; противоположность этих направлений выражается знаками “плюс” и “минус”», которые, по сути, являются «последними абстракциями от реального взаимоотношения борьбы между человеческим коллективом и стихийной природой, борьбы, в которой активности одной стороны нейтрализуются, практически уничтожаются противоположно направленными активностями другой». Поскольку «познавательные методы и символы всюду имеют последней своей основой реально-практические отношения», то «понятие “покоя” есть символически-абстрактное отображение основной жизненной тенденции – самосохранения; но символ отживший, уже непригодный по своей статичности, с тех пор как для человечества сохранение жизни идет не через ее консерватизм, а через ее развитие». Что касается прямоугольной системы координат, то «человечество миллиарды раз воспроизводило ее практически в устройстве своих жилищ раньше, чем оформило ее аналитически: любой трехгранный угол дома или комнаты является ее реальной моделью. И выбор того или другого комплекса как базы для системы координат есть не что иное, как абстрактно-символический выбор жилища для исследующего наблюдателя» [Объективное понимание принципа относительности, с. 338-339].

Система «Ксанф – Эзоп» — система из двух дополняющих друг друга эгокомплексов: эйдозависимый от Эзопа Ксанф и ойкозависимый от Ксанфа Эзоп.

Система Ле Шателье — структурно-устойчивая система равновесного типа, в сумме взаимодействий которой с внешней средой преобладают пассивные реакции: при неблагоприятном воздействии она в отличие от системы Богданова суживает сферу своих внешних контактов, направляя свою активность не на коррекцию внесистемных отношений, а на коррекцию внутренних. Одну из простейших систем такого типа представляет всякое вещество, пребывающее при критической температуре сразу в двух своих агрегатных состояниях, например, «вода и лед в одном сосуде при 0º C, т.е. при температуре замерзания и таяния. Если нагревать сосуд, то часть льда поглощает притекающую тепловую энергию, переходя в воду, и этим противодействует нагреванию: температура смеси поддерживается прежняя, пока не растает весь лед. А если вместо нагревания ту же смесь подвергнуть повышенному давлению, то часть льда, переходя опять-таки в воду, объем которой меньше, тем самым противодействует повышению давления внутри смеси. Смесь жидкой и твердой ртути в случае нагревания реагирует также таянием, противодействующим изменению температуры; но на повышенное давление реакция противоположная – часть ртути замерзает». Это происходит оттого, что «ртуть, как и огромное большинство тел, в твердом виде занимает объем меньший, чем в жидком, и следовательно, росту давления в смеси противодействует не таяние, а замерзание ртути; оно и происходит». Другой, более сложный пример представляют собой растворы: «если в насыщенном растворе какой-нибудь соли находятся ее кристаллы, то, нагревая систему, или охлаждая ее, или варьируя давление, мы получим дальнейшее растворение и осаждение с поглощением, выделением теплоты, изменением объема и давления в сторону, обратную нашему воздействию». Еще более сложный пример – биосистемы: «например, в нашем организме постоянно происходят процессы, освобождающие и поглощающие теплоту, в приблизительном равновесии по отношению к данной среде; если она изменяется в сторону нагревания, усиливаются процессы, поглощающие теплоту, если в сторону охлаждения, то противоположные – теплообразующие» [Тектология, кн. 1, с. 248-249, 252].

Система «ложного равновесия» — это находящийся в процессе преобразования комплекс, в котором «равновесие непрерывно нарушается в определенную сторону», но «мы непосредственно не замечаем этого благодаря несовершенству наших органов восприятия и методов наблюдения» [Тектология, кн. 1, с. 253]. К таким комплексам принцип аналитической суммы не применим, поскольку «новое воздействие там изменяет ход уже идущего структурного преобразования» [Тектология, кн. 1, с. 259]. С энергетической точки зрения всякое «ложное равновесие характеризуется таким ходом элементарных кризисов, что остаточная энергия одного успевает рассеяться до другого практически бесследно» [Тектология, кн. 2, с. 230].

Система опыта — это «самая обширная и вместе с тем самая пластичная система», включающая в себя «всю сумму вещей и образов, доступных труду и мысли человечества, его организующим усилиям. Содержание этой системы непрерывно изменяется: каждый момент вносит в поле опыта новые сочетания активностей, унося некоторые из прежних. “Внешняя среда” этой системы – все недоступное и неизвестное, все, что лежит еще вне человеческого усилия, восприятия, расчета, предвидения; в коллективной борьбе с этой средой, в процессе ее последовательного завоевания растет наш “мир”, наш физический и психический опыт как целое» [Тектология, кн. 2, с. 134].

Система отсчета — это «ориентировочное орудие» или «приспособление для познавательного фиксирования реальных комплексов – “вещей” и “событий”», иными словами, «дегрессивный пространственно-временной каркас» [Организационный смысл принципа относительности, с. 126, 128].

Система познания — это «комплекс понятий, господствующих в данном обществе», т.е. «не какая-нибудь индивидуально-созданная философская или научная система», а коллективно-организованная система общезначимых и общеполезных понятий; например, научная парадигма [Познание с исторической точки зрения, с. 216]. Синонимичное словосочетание – общепринятая система понятий.

Система понятий — информационное сжатие системы опыта в целях экономии и быстроты мышления. Всякое «понятие есть организация опыта, орудие объединения опыта пережитого и регулирования им опыта последующего, т.е. в конечном счете живого труда», но объединять накопленный опыт возможно «только в сокращенном виде, ибо психика ограниченна. План города есть очень сильно уменьшенное воспроизведение его формы и может быть хорошим руководителем при путешествии по городу; но если бы план был точным и равным воспроизведением самого города, он был бы совершенно бесполезен. Именно “планом” социально-трудового опыта является система понятий» [Эмпириомонизм, с. 277].

Система производства — это организация людей, идей и вещей, но с позиций подбора, регулирующего энергообмен, она представляет собой сложную двухкомплексную систему, т.е. хозяйство, которое, «взятое в целом, состоит из людей и вещей: работников и средств производства, общественно-трудовых активностей, с одной стороны, завоеванных обществом энергий природы в виде орудий, материалов и продуктов – с другой». Между двумя комплексами существуют взаимные дополнительные соотношения: «совокупность вещей в производстве дополняет сотрудничество людей; за счет вещей, путем усвоения их энергии через потребление продуктов, поддерживаются и воспроизводятся рабочие силы людей; затраты же трудовой энергии людей служат для поддержания и воспроизводства комплекса технических вещей; так взаимно обусловливается устойчивость и развитие обеих частей системы» [Тектология, кн. 2, с. 21]. См. научно-планомерная система производства.

Систематизация — научная форма организации опыта, которая «характеризуется методичностью и логической связью в обработке и расположении материала: стремлением к последовательному применению определенных, точно установленных методов, к объединению того, что наиболее сходно, и разъединению того, что наиболее различно» [Тектология, кн. 1, с. 85].

Система цепной эгрессии — ризома с асимметричной связью между комплексами разного уровня организованности, например, армия, в которой «ряд центральных комплексов низшего порядка – командиров маленьких частей – объединяется центром высшего порядка, начальником более крупной части; ряд таких центров – еще высшим и т.д.». В такой системе взводный командир – эгрессор первого порядка, ротный – второго порядка, полковой – третьего, генерал – четвертого и так вплоть до верховного главнокомандующего – эгрессора высшего порядка. Через эти промежуточные звенья миллионная живая сила армии «связывается воедино, и главный центр определяет ее массовые движения, направляя сотни тысяч человеческих единиц в места, где имеется наименьшее относительное сопротивление или где требуется наибольшее относительное действие. Каждый данный комплекс есть нечто ограниченное и потому может быть прямо связан также лишь с ограниченным числом аналогичных ему комплексов; например, человек в состоянии поддерживать живое и стройное непосредственное сотрудничество при сколько-нибудь сложной работе не более как с несколькими десятками человек, при иных же видах труда и того меньше. Но если один способен руководить, положим, даже всего десятью, то при двухстепенной эгрессии высший руководитель, имея дело с десятью низшими, может руководить сотней человек; при трехстепенной же тысячей и т.д.; цепная эгрессия из 6 звеньев тогда объединяет миллион, из 9 звеньев – миллиард. Так эгрессия концентрирует активности» [Тектология, кн. 2, с. 114].

Система «человек» — в функциональной формулировке: S_A{S_B ,S_S}, где S_A – система «человек», S_B – система его биогенов и S_S – система его социогенов.

Системная экспансия — форма прогрессивной адаптации системы к среде, означающая не просто возрастание суммы гармонизированных отношений между ними, а связанная с таким их взаимодействием, в результате которого происходит инверсия их асимметричной связи, когда система, для которой среда, точнее какая-то ее часть, была эгрессором, теперь сама становится по отношению к ней эгрессором, более того, центром их дальнейшей совместной коэволюции; другими словами, это тектологический акт, в результате которого деятель и объект подбора поменялись местами. Таким образом, системная экспансия – это не просто «расширение среды», связанное с «углублением, проникновением в ткань ее комплексов», что «равносильно также ее усложнению», а именно такое «завоевание среды», когда ее «завоеванные элементы» становятся частью системы [Тектология, кн. 2, с. 275-276].

Системное расхождение (дифференциация) — это «возрастание организационных различий между частями целого, увеличение тектологической разности», что является основой противоречия [Тектология, кн. 2, с. 24]. Части целого, становясь все более различными в своей организации, все более и более расходятся как по темпу своего развития, так и по силе своего сопротивления среде. Системное расхождение имеет две тенденции развития: одна ведет к возникновению дополнительных связей и создает условия устойчивости, а другая приводит к возникновению системных противоречий и создает условия неустойчивости [Тектология, кн. 2, с. 14, 24]. Процесс расхождения необратим: можно вновь соединить разделенные части комплекса, но это будет образование нового единства, а не воссоздание старого [Тектология, кн. 2, с. 11]. Тектология выделяет два типа системного расхождения: эгрессию и дегрессию, т.е. функциональное «выхождение из ряда» периферических комплексов асимметричного центра и «схождение вниз» одного или группы внутрисистемных комплексов с уменьшением их пластичности и ее увеличением в остальной части системы.

Системное свойство — свойство, которым обладает вся система в целом и которого нет у составляющих ее элементов.

Системное схождение — см. схождение.

Системность — тектологическая характеристика комплекса, которая определяется не простым единством его материальной основы, а сложным единством его внутренних и внешних связей.

Системный анализ — это многоплановое тектологическое исследование, включающее в себя системный подход и моделирование.

Системный подбор — это подбор по связи, который встречается в двух разновидностях: как положительный подбор по связи и как отрицательный подбор по связи. Например, психический подбор, «освещающий все процессы психического развития», есть частный случай системного подбора; или «сохранение рудиментарных органов, без их органической функции, а следовательно, при тех условиях, которые должны вызвать атрофию и гибель клеток, всецело объясняется системным отношением этих элементов к жизнеспособному целому – организму» [Эмпириомонизм, с. 248].

Системный подход — тектологический подход к изучению любого объекта, в основе которого лежат принцип системности и принцип матрешек, а метод матрешек служит алгоритмом. Иными словами, это научно-организационный подход к задачам системного равновесия и развития, включающий в себя два основных положения: 1) «всякое организованное целое есть система активностей, развертывающихся в определенной среде в непрерывном взаимодействии с нею»; 2) «каждая часть организованной системы находится в определенном функциональном отношении к целому» [Тектология, кн. 1, с. 274].

Системогенез (от греч. σύστημα – составленное из многих частей, соединенных в одно стройное целое, и γένεσις – происхождение, становление) — образование и развитие определенной системы, связанное с дальнейшим преобразованием ее структуры под воздействием внешней среды, что с организационной точки зрения означает непрерывную смену тектологических форм системы, протекающую после каждого формообразования по двум схемам бифуркации: под положительным подбором по арогеничной схеме «конъюгация – системное расхождение – контрдифференциация» с переходом системы на высшую ступень развития и под отрицательным подбором по катагеничной схеме «конъюгация – системное расхождение – деградация» с переходом системы на низшую ступень развития или ее распадом. Всякий момент системогенеза представляет собой комбинацию формирующих и регулирующих процессов, из которых первичным является формообразующий процесс – конъюгация, т.е. соединение двух или более комплексов в систему с помощью связки. Образование этого общего связующего звена «сводится к слиянию некоторой суммы элементов объединяющихся комплексов», которое «основано на полном соответствии связочных элементов» всех конъюгатов. Этот процесс «не всегда представляет простое совмещение элементов, уже вполне соответствующих одни другим», так как «во многих случаях само соответствие, сама возможность совпадения является в большей или меньшей степени результатом некоторого взаимодействия между объединяемыми комплексами». Одновременно с образованием связки регулирующий процесс – подбор – «приводит соединяемые части разных комплексов к взаимному соответствию или совпадению». При формировании пассивной системы действует консервативный подбор, который из числа возникающих изменений каждого из конъюгатов удерживает те, которые приближают их сопротивления к равновесию с изменяющими активностями среды: поскольку все «связываемые комплексы являются друг для друга составными частями среды, взаимно оказывающими воздействия и сопротивления», то «тенденция к равновесию тех и других и определяет организационное “приспособление”» всех участников конъюгации – «в области связки происходит подбор элементов, которым оно достигается». При формировании активной системы действует прогрессивный подбор, который в области связки «выделяет группировки, возрастающие за счет своей среды, группировки со специфическими активностями, превосходящими сопротивления этой среды» [Тектология, кн. 2, с. 31-32]. Дальнейшие изменения среды по-разному воздействуют на различные части сформированной системы, организационные различия между ними возрастают, и система либо распадается, либо сохраняется посредством возникающих между ними взаимодополнительных связей: в первом случае системогенез прекращается, а во втором случае – продолжается.

Сито — как «типичный инструмент подбора» является его моделью [Тектология, кн. 2, с. 167].

Скелет — «средство сохранения, закрепления системной формы». Организационное значение всякого скелета «основано именно на его меньшей гибкости, пластичности по сравнению с основной частью системы» [Тектология, кн. 2, с. 247].

«Скелетная» связь — см. дегрессия.

Скелетный комплекс — см. дегрессивный комплекс.

Скрещивание — биоконъюгация, ведущая «к повышению организованности только тогда, когда разнородность конъюгирующих комплексов не достигает известной степени, которую можно определить сравнительно точно (уровень “видовых” различий)» [Тектология, кн. 2, с. 36]. Половое скрещивание – это наиболее сложная и наиболее эффективная разновидность биоконъюгации, представляющая собой «выработанный природой и широко применяемый также человеком метод контрдифференциации, выравнивающий особенности индивидуальные, расовые, иногда даже видовые». Искусственным подбором «вырабатываются породы, весьма совершенные в различных специальных отношениях; но обыкновенно каждая такая порода оказывается менее совершенной в некоторых других отношениях. Например, скаковая лошадь не годится для перевозки тяжестей, ломовая – для быстрого бега; лучшие охотничьи собаки очень нежны и чувствительны к влияниям климата – сквозной ветер может погубить их тонкое чутье; дворняжки выносливы, но чутье их слабо и т.п. Когда в обстановке совмещаются неблагоприятные влияния разного рода, так что одна из данных форм не может выдержать ее по одной причине, другая по другой, то устраивают подходящее скрещивание, причем большей частью, конечно, теряется некоторая доля преимуществ дифференциации, но устраняется гибельная неприспособленность». В определенных целях человек прибегает и к межвидовому скрещиванию, т.е., преодолевая уровень видовых различий, скрещивает «разные виды, дифференцированные самой природой. Например, для транспорта в горных странах требуются животные очень сильные и выносливые и очень спокойные, с твердой походкой, лишенной нервности. Лошадь сильна, но нервна и сравнительно мало вынослива; осел свободен от нервности и вынослив, но по малому росту не так силен. Их ублюдок – мул совмещает все нужные качества. Но, разумеется, далеко не всегда смешение дает простые результаты; иногда оно порождает совершенно новые и неожиданные структурные изменения, иногда же его продукты с самого начала оказываются неустойчивы, так что, например, между видами, как будто не менее близкими, чем лошадь и осел, скрещивание совсем не удается» [Тектология, кн. 2, с. 42-43].

Слабый субантропный принцип — принцип псевдотоварищества, возникающий в отношениях между субами при их согласии и исчезающий при несогласии. Схема таких взаимоотношений общеизвестна: «пока пьем вместе, ты – товарищ, а чуть что не так – вали отседова, скотина».

Следствие — то, что «получается из причины, как в производстве практический результат получается из затраченной на него энергии»; более того, то, что «исчерпывает причину» или, что то же, «равно ей, – как в производстве практические результаты, полезные и бесполезные или вредные, взятые вместе, исчерпывают затраченную в нем энергию» [Философия живого опыта, с. 211].

«Слитность» — тип структуры, характеризуемый большим количеством связей между элементами и большей их равномерностью в разных частях комплекса или в разных направлениях. Чем больше связей между элементами, тем «меньше простора для проникновения между ними элементов или комплексов внешней среды»; чем больше равномерность связей, тем больше «слитность». Для сохранения и развития комплекса под отрицательным подбором благоприятнее более «слитная» структура. Например, при неблагоприятных жизненных условиях, когда подбор отрицательный, выгодна «централистическая» структура как более «слитная» в отличие от «федеративной», более «чёточной» [Тектология, кн. 1, с. 244-246].

Словесный фетишизм — это признак рассуждательства, который «сводится к двум извращенным представлениям: 1) что данное слово имеет смысл само по себе; и 2) что этот смысл безусловный и постоянный» [Пределы научности рассуждения (тезисы к докладу), с. 132].

Слово — с тектологической точки зрения «типичная дегрессия, своей устойчивостью фиксирующая систему ассоциаций, образующих содержание понятия» [Организационный смысл принципа относительности, с. 126]; проще говоря, организационное орудие. Как наиболее типичный и распространенный символ «слово является своеобразным центром, объединяющим целый ряд представлений, целую их “ассоциацию”, например, слово “человек” связывает воедино для нашей психики целые тысячи, может быть, миллионы представлений о людях, существующих, бывших раньше или будущих, взятых на самых различных стадиях их развития, при самых различных условиях. Это центр, но не эгрессивный; его объединяющая роль основана не на высшей его организованности, а на его большей устойчивости, прочности»: «слово несравненно менее изменчиво, менее пластично», чем «связанные с ним представления» [Тектология, кн. 2, с. 131]. Как известно, «отдельные представления не остаются неизменными в одном и том же сознании и никогда не могут быть вполне одинаковыми в двух различных сознаниях», не говоря уж о «целых группах представлений, обобщаемых в понятиях, тем более изменчивых в жизни отдельного сознания и тем более не одинаковых в различных сознаниях» [Основные элементы, с. 4]; «то, что в познании называется “понятием”, есть прочная, социально обусловленная ассоциация по смежности между расплывчато-неустойчивым в сознании комплексом “обобщением” и вполне определенным, незначительным по сумме элементов, высококонсервативным комплексом “словом”» [Эмпириомонизм, с. 155]. Образно говоря, «изменчивое понятие одевается в оболочку слова – оболочку твердую, малоспособную изменяться. Слово придает истине прочность и делает ее общим достоянием людей. Слово – орудие сохранения и распространения истины. Если бы слова были так же изменчивы, как понятия, – люди почти совсем не понимали бы друг друга, способность речи была бы бесполезна. Но тот же консерватизм слова, который составляет такое важное достоинство, является и главным его недостатком. Изменчивость понятий рядом с устойчивостью в употреблении слов приводит к тому, что люди никогда, в сущности, не говорят на совершенно одном и том же языке. Два представителя одной нации, одного племени, сословия, класса, даже два члена одной семьи никогда не придают вполне одинакового смысла одним и тем же словам». Более того, это же можно «сказать и об отдельной личности, взятой в различные периоды ее жизни. К счастью, эти различия в значении слов имеют свои пределы и до известной степени люди все-таки понимают друг друга». Тем не менее, следует отметить, что все же в сравнении с понятием «слово обладает неизмеримо большим консерватизмом, оно изменяется гораздо медленнее, и громадное большинство обычных колебаний в значении слов не отзывается вовсе на их строении». Более того, иногда «слово приобретает несколько значений, в самой ничтожной степени связанных между собой». Например, слово «коса» в русском языке означает и женскую прическу, и сельскохозяйственное орудие, и такой же формы небольшой полуостров. Подобные омонимы «представляют из себя уже крайность консерватизма, но в сущности уже каждое слово есть до некоторой степени омоним, так как в различных случаях оно выражает не вполне одинаковые понятия» [Основные элементы, с. 4-5].

Словопоклонничество — примитивная форма фетишизма, свойственная авторитарному мышлению, т.е. «вера в заклинания, в силу волшебных слов, и их способность действовать на предметы внешней природы, изменять ход стихийных явлений. Человеческие действия определяются словами, а именно указаниями или приказаниями организатора; если принимается, что такова же сама по себе организация действий стихийных, то очевидно, что и они подчиняются словам, но, конечно, словам компетентного организатора и сказанным надлежащим образом, вразумительно для того предмета или стихии, на которые требуется повлиять. Недаром на русском языке “мир” означает, собственно, общину: для наивного сознания как в общине, так и во всем мире – связи те же, отношения те же. Это неизбежная ступень в развитии организационного сознания» [Тектология, кн. 1, с. 81].

Слово-понятие — это «комплекс социально-идеологического характера», представляющий собой элемент рассуждения, в котором «понятие – материал рассуждения, а слово – это его орудие». Слова-понятия являются «продуктом социальной жизни, и существование их социально». Однако оперирует ими в рассуждении «механизм индивидуальный, мозг. Значит, орудие социальное, а оперирует им индивидуальный деятель», т.е. «по масштабу оперирующий ниже того, чем он оперирует». Именно поэтому, чтобы не получилось господства орудия над тем, кто его применяет, «надо всякую цепь рассуждений проверять на опыте через возможно меньшее число звеньев». Даже если «проверить, но через много звеньев, то огромная вероятность, что рассуждение будет неправильно», но если «проверить через два-три звена, и это оказывается верно, то можно идти дальше с уверенностью» [Пределы научности рассуждения (доклад), с. 244-245, 262]. В рамках двух основных методов познания слова-понятия – это элементарная индукция, тождественная элементарной дедукции; иными словами, это первичное обобщение, в котором «начало того и другого метода совершенно сливается, оно до такой степени общее, что в нем различать тот и другой еще нельзя». Как элементарная индукция слово-понятие «обозначает ряд однородных действий, или событий, или предметов, выступавших в прошлом, пережитом опыте», а как элементарная дедукция оно прилагается к новым действиям, событиям, предметам, появляющимся в опыте впервые. Без такого нового приложения слова-понятия были бы совершенно бесполезны [Вопросы социализма, с. 385].

Сложение — универсальное математическое действие, которое «выражает конъюгацию нейтральных комплексов, протекающую без дезингрессии». Как и вычитание, это действие универсальное в том смысле, что «все другие на них разлагаются (в конечном счете)» [Очерки всеобщей организационной науки, с. 316].

Сложение величин — частный случай конъюгации – одного из всеобщих «научно-организационных понятий», столь же «строго формальных, как и математические, которые, собственно, к ним и принадлежат» [Тектология, кн. 1, с. 144].

Сложная дедукция — это дедукция, в которой «для понимания или предвидения определенного частного случая применяется сразу несколько индуктивных обобщений или законов». Например: если надо предсказать траекторию брошенного камня или артиллерийского снаряда, то необходимо «принять в расчет три абстрактных закона, относящихся к падению тел, к сложению скоростей, к сопротивлению воздуха» [Наука об общественном сознании, с. 278].

Сложная система — это множество функционально взаимозависимых однородных и неоднородных элементов, объединенных цепной связью. Например, клеточные ткани, популяции, биогеоценозы, системы транспорта и связи – это сложные системы элементов, объединенных однородной цепной связью, т.е. сети; а классификации организмов, кровеносная и нервная системы, войсковая и церковная иерархии, чиновничий аппарат – это сложные системы элементов, объединенных неоднородной цепной связью, т.е. ризомы. «Всякая сложная система прочна и устойчива постольку, поскольку она связана “цепной связью”, в которой каждая часть функционально поддерживает другие. Таков живой организм, благоустроенное общество, правильно устроенный механизм и т.д.: любая хорошо сложенная комбинация. Цепная связь означает те или иные пропорциональные соотношения», но если «они нарушаются, на сцену выступает “закон наименьших”» [От философии к организационной науке, с. 117]. Поскольку «всякая сложная, развивающаяся система представляет цепь группировок, не одинаковых, с одной стороны, по своей относительной древности, с другой – по своей связности и устойчивости», то в историческом разрезе каждая фаза ее системогенеза являет собой «некоторый ряд последовательных наслоений: одни образовались раньше, другие – позже, “налагаясь” на них в организационном смысле». Но так как «развитие всякой группировки регулируется механизмом подбора», устраняющего в ней менее устойчивые связи и закрепляющего более устойчивые, то уж если «группировка удерживается и поддерживается в системе, она должна делаться все устойчивее, все прочнее. Следовательно, при прочих равных условиях группировки более раннего происхождения должны являться и более “упроченными”, более стойкими по отношению к разрушающим воздействиям, чем образовавшиеся позже». По этой причине в случае «достаточной равномерности дезорганизующих влияний, когда они равномерно и параллельно захватывают всю систему», первыми согласно схеме исторических наслоений «распадаются группировки позднейшего происхождения – процесс идет как бы послойно, путь разрушения сокращенно повторяет в обратном порядке путь образования системы» [Тектология, кн. 2, с. 277-278]. Наблюдаемый в мире тектогенез сопровождается непрерывным усложнением систем, выдержавших испытание отрицательным подбором. К высшей категории сложности тектология относит высокоорганизованные пластичные эгрессивно-дегрессивные системы.

Сложная форма — совокупность взаимосвязанных простых форм, взаимные отношения которых есть ее «внутренние отношения», или «просто ее строение» [Основные элементы, с. 49].

Сложный комплекс — всякий комплекс, «образованный элементами разнообразных активностей» [Тектология, кн. 2, с. 9]. В тектологии это понятие достаточно условное, поскольку в природе все комплексы сложные, а степень сложности того или иного из них определяется относительно других комплексов.

Случайность — это «сложное сцепление различных незаметных или неисследованных обстоятельств». Если наблюдается какое-либо случайное явление, например, «“случайное” внутреннее изменение формы», то это следует понимать «отнюдь не в том смысле, что явление не обусловлено внешними причинами, а только в том, что причины эти неизвестны, не исследованы и имеют частный характер». Более того, «среди громадного числа форм и их величайшего разнообразия одни, незначительное меньшинство, подбираются для сохранения и размножения, другие – наибольшая масса – для гибели и истребления. Кто решает вопрос, кто производит выбор? В частности как будто случайность, в общем – причинный порядок вещей, для которого случайность есть только частное проявление» [Основные элементы, с. 97, 79, 98].

Смена классов — это «смена господствующих культурных принципов». В рамках такого определения все «“великие” революции – это революции, сменяющие господство культурных принципов» [Линии культуры, с. 120].

Смена научной парадигмы — «реформа сложившейся системы понятий» как разрешение системных противоречий вследствие «возрастания консерватизма идеологических форм по направлению снизу вверх, от организующих приспособлений низшего порядка к высшим». Противоречия в системе познания нарастают постепенно: сначала «идет накопление частных фактов, не укладывающихся в рамки системы», затем из этих «новых фактов образуются обобщения, явно не сходящиеся с частными обобщениями имеющейся системы», но «система как целое все-таки продолжает сохраняться», так как «ее частные положения исправляют и подправляют, чтобы сгладить противоречия», при этом «ее высшие принципы остаются незыблемы»; и «только когда их несоответствие с преобразованным базисом системы становится слишком резким, тогда и высшие принципы приобретают характер “спорных”», что означает начало отрицательного подбора, решающим моментом для которого «является возникновение новых “высших принципов” такой же степени широты и общности, как старые, и в то же время вполне гармонирующих со всей суммой фактов и частных обобщений, охватываемых системою»; вот тогда «для старых высших форм наступает эпоха безнадежной конкуренции, в которой они наконец и погибают» [Эмпириомонизм, с. 285-286]. Это и есть момент перехода к новой научной парадигме.

Смена поколений — «средство развития жизни» в виде систематического повторения ее форм [Письмо А.М. Горькому, с. 171], или, другими словами, способ их адаптации к среде в виде непрерывного «ряда накладывающихся одна на другую волн роста и упадка жизни» [Вопросы социализма, с. 396].

Смена тектологических форм — это переход от одной организационной формы к другой через полную дезингрессию в пространстве или через кризис во времени [Тектология, кн. 2, с. 256]. Иными словами, «смена формы может состоять только либо в уничтожении каких-либо прежних связей, либо в возникновении новых, либо в том и другом вместе» [Тектология, кн. 2, с. 212].

Смена тектологической точки зрения (от греч. τεκτωλογία – учение о строительстве) — это переход от одного способа организации опыта к другому в зависимости от позиции тектолога, от конкретной задачи, им решаемой, практической или познавательной. Пусть, к примеру «в человека B направлен выстрел, а человек A закрывает его своим телом. В пределах этого акта, в пределах непосредственной задачи A, роль его дегрессивная; жизнь B здесь берется как нечто подлежащее сохранению, т.е. со стороны моментов ее высшей организованности; жизнь A – только со стороны механических сопротивлений, представляемых его телом; все ее остальные элементы здесь игнорируются; это не человек, а щит, который с пользой может быть заменен металлической пластинкой», т.е. в рамках данной задачи он принимается как комплекс низшей организованности, и отношение к нему с точки зрения дегрессии. Другой пример поучительный, взятый из акушерской практики: «при тяжелых родах иногда бывают такие случаи, когда жизнь матери можно спасти только ценой жизни ребенка, и обратно. Кем тогда жертвовать? Как ни странна такая постановка вопроса, но среди ученых специалистов-акушеров об этом долго велись когда-то споры, причем приводилось множество моральных и метафизических соображений одними в пользу одного, другими в пользу другого решения», а причина «лежит в суженности, односторонности мышления специалистов; именно: часть их видела системное отношение матери и ребенка только с точки зрения дегрессии, другая же видела и эгрессию. Для последних мать была человек, а ребенок – зародыш; для первых мать – сосуд, вмещающий то, что специально интересует специалиста-акушера, кругозор которого ограничен задачей освобождения из этого сосуда». Чем уже, чем ограниченнее специалист, тем больше он склоняется к нетектологичному решению задачи [Тектология, кн. 2, с. 149-150].

Смерть — переход организма на низший тектологический уровень вследствие «нарушения основных равновесий живого целого» [Тектология, кн. 2, с. 262]; проще говоря, переход живой материи в мертвую, что с тектологической точки зрения является «результатом вступления в организм внешних активностей: быстрого и необычного – при насильственной смерти или острой инфекции, постепенного и последовательного – при смерти от старости или от болезней обмена веществ и т.п.»; в любом случае это «разрыв жизненной связи организма», т.е. типичный кризис C [Тектология, кн. 1, с. 176]. «Человек “живет”, т.е. сохраняется в своей данной среде; следовательно, между ним и ею существует закономерное соответствие, достаточное для этого; он умирает – следовательно, такого соответствия уже нет; та или иная клетка его тела живет, пока приспособлена к своей среде, т.е. в первую очередь к самому организму в его целом, а через него – и к внешнему миру, и гибнет, когда это соотношение в достаточной мере нарушилось; и так же любой элемент клетки, любая из ее частичных связей и т.д.» [Тектология, кн. 1, с. 191].

Смех — социальный феномен, включающий в себя три момента: «его субъект – коллектив или группа; его объект – враг или добыча, вообще существо, исключаемое из социальной связи; его содержание – ощущение превосходства. И по всей линии развития, от первобытно-грубых форм смеха до самых мягких и культурных, легко проследить эти три момента». Смех – «могучее, жестокое оружие в социальной борьбе»: достаточно вспомнить Ульриха фон Гуттена или Салтыкова-Щедрина, смех которых «поражал врагов не хуже меча» [Тайна смеха, с. 13, 12].

Смысл истины — «изменение мира согласно потребностям и задачам ее коллективного субъекта» [Падение великого фетишизма, с. 109].

Сновидение — фрагментарно организованный поток субъективных переживаний в виде стихийного ряда образов, представляющий собой «пограничную область психического хаоса и психического опыта», где в целом есть некоторая «организованность, но только отрывочная: колеблющиеся образы, неустойчивые сочетания», хаотичный и весьма слабо ассоциированный материал жизни – все эти переживания находятся в неопределенном и изменчивом отношении к системе опыта: в сфере памяти возникают только обрывки реальной жизни, которые как в калейдоскопе сменяют друг друга, растворяясь в массе неясных ощущений смутности и дисгармонии. Во время сна, «благодаря неравномерному распределению питания, а также сравнительно сильным раздражениям и прочим случайным комбинациям условий», легко наступающим в такой сложной системе, как психическая, «некоторые жизнеразности оказываются достаточно велики, чтобы вызвать ряд вторичных колебаний», – тогда и возникают сновидения. При этом распространение вторичных колебаний происходит по тем проводникам, которые наименее засорены продуктами жизнедеятельности тканей: «в зависимости от этого находится обычная бессвязность сновидений, нелепые превращения, которые в них выступают» [Эмпириомонизм, с. 37, 51].

Собирание человека — контрдифференциация дифференцированной в ходе исторического развития такой сложной, самой высокоорганизованной и пластичной биосоциальной системы, какой является человек. Такой процесс ведет «к превращению человека-дроби в человека-целое», когда на смену «узкому специалисту» «авторитарно-индивидуалистического типа» с его специализированными техническими приемами и неразвитой психикой приходит гармонично развитый, «широко образованный, монистически мыслящий, социально-живущий» человек коллективистского типа, «совмещающего организаторскую и исполнительскую точку зрения в одной непосредственно-цельной деятельности» [Вопросы социализма, с. 40-43]. Процесс дробления человека соответствовал стадии стихийного антропогенеза, на которой масса сил растрачивалась на борьбу человека против человека и лишь малая часть шла на совершенствование человека и гармонизацию отношений между людьми. С прекращением такой растраты сил начинается стадия сознательного антропогенеза, с приходом которой «силы развития» человечества переключаются исключительно на борьбу с природной стихией. Таким образом, «собирание человека ведет не к застою, а к смене одного типа развития другим: дисгармонического развития человечества раздробленного – гармоническим развитием объединенного человечества», когда «из взаимного общения людей для каждого непрерывно возникают новые и новые вопросы и задачи», когда «гармоническое объединение коллективных сил дает каждому возможность вступить в общую борьбу против стихийной природы с уверенностью в победе». Причем каждый новый этап собирания человека «облегчает дальнейшие, увеличивая связь и взаимное понимание тех элементов человечества, которые вовлечены в процесс “собирания”. Следовательно, как ни труден, как ни мучителен порой этот процесс, но с каждой новой своей фазой он осуществляется все легче. Скорость его возрастает» [Вопросы социализма, с. 45, 43].

Собственность — форма социальной дегрессии; чисто идеологический факт, фиксирующий социальное отношение частного лица, группы лиц или общества к определенным социальным и природным комплексам. Исторически возникновение такого социального феномена происходило следующим образом. Первоначально это не право, а лишь факт постоянного отношения определенного лица или группы к конкретному объекту внешней природы в социально-трудовом процессе. Например, «данное лицо или группа или родовая община обрабатывает данное пространство земли, занимая его без всяких “юридических” оснований, просто потому, что надо добывать средства к жизни, земля имеется налицо и никем не занята. Тут еще нет ничего “идеологического”, а только – технический процесс, его деятель – человек, его объект – природа. Но когда, благодаря размножению людей, возникает абсолютное перенаселение и земельная теснота, когда уже нет возможности для каждого найти незанятый участок, достаточный для его пропитания, тогда возникают “трудовые противоречия”, захваты земли, уже обрабатываемой другими людьми (или общинами), ограбление и т.п. Тогда, как организующая форма, устраняющая эти противоречия, возникает “право” собственности данного лица или общины на данный участок земли. Социально-психологическое содержание этого права заключается в признании другими людьми исключительного трудового отношения данного лица или общины к данному участку и в готовности воспрепятствовать всякому действию со стороны кого бы то ни было, стоящему в противоречии с этим исключительным соотношением» [Эмпириомонизм, с. 274]. Таким образом, собственность есть просто организационное соотношение идеологического характера: собственность «не приросла к телу собственников», но они «владеют ею и удерживают ее», поскольку в достаточной степени организованы: например, сила частной собственности – всего лишь «выражение организованной классовой силы» [Мировые кризисы (апрель), с. 135].

Собственные колебания системы — свободные колебания системы за счет накопленной энергии в условиях пренебрежительно малых воздействий со стороны внешней среды; иными словами, это колебания внутрисистемных комплексов, находящихся в состоянии подвижного равновесия со всей совокупностью составляющих систему комплексов. В диссипативных системах при нарушении необходимого условия устойчивости собственные колебания затухают.

Событие — это «всякое изменение комплексов и их форм», представляющее «цепь актов соединения того, что было разделено, и разделения того, что было связано» [Тектология, кн. 1, с. 143].

Современная философия — с точки зрения тектологии самый настоящий эйдовампиризм и преступная растрата сил.

Современное общество — сложнейшая социальная система, в которой «объединяются трудовые группировки самых различных степеней организованности, от мелких крестьянских хозяйств до колоссальных капиталистических трестов, от индивидуальной семьи до великих политических партий. Все эти комбинации взаимно влияют друг на друга, взаимно изменяют друг друга, так или иначе “отражаются” одна в другой. Но в то же время они не сливаются непосредственно в одно целое, они существуют раздельно, несмотря на реальную жизненную связь (сложного сотрудничества), которая делает из них одно общество. “Принципом” раздельности является борьба, возникающая там, где соприкасаются эти комбинации (например, на “рынке”, который связывает все различные экономические предприятия)». Эта борьба внутри общества есть «процесс, в котором соединяются противоположные тенденции, стремясь взаимно уничтожить друг друга и частично осуществляя это» [Эмпириомонизм, с. 338].

Современный буржуазно-политический мир — это «царство невиданного идейного разврата, царство продажности, лжи и хищения – это давно уже не составляет тайны ни для самой буржуазии, ни для народных масс. И мы, русские, знаем это не хуже людей Запада, несмотря на то, что у нас буржуазные политические партии, либеральные и реакционные, действуют на открытой политической арене всего лишь несколько лет. За несколько лет они успели раскрыть свою идейно-циническую душу, успели проявить всю глубину своего идеологического разложения. За это время в них успели выработаться такие, самой буржуазии внушающие чувство невольного отвращения, типы профессиональных ренегатов», негодяев, подонков и людоедских «отморозков», что «будущий историк с мучительным изумлением остановится перед этим миром духовной мерзости и запустения, миром беспримерной деградации высшего представителя жизни на земле – человека» [Падение великого фетишизма, с. 140].

Современный крепостной — всякий закрепощенный нормами принуждения человек; другими словами, всякий индивидуум, деятельность которого контролируется той или иной формой принуждения, вместо того, чтобы просто определяться нормами целесообразности; в терминах тектологии – эгокомплекс, активность которого ограничена принудительной формой социальной дегрессии. В эпоху индивидуализма крепостным является подданный того или иного государства, чья деятельность регламентирована нормами той или иной государственной системы. Государственное закрепощение исторически превратилось в традицию, стало бессознательно добровольным актом и осуществляется путем подражания (какие, мол, проблемы – все так поступают).

Согласованная связь — см. синергия.

Содержание комплексов — совокупность элементов-активностей, образующих отдельный комплекс [Тектология, кн. 1, с. 145].

Соединительный кризис — см. кризис С.

Сознание — «аппарат наиболее интенсивного подбора наиболее сложных и разнообразных комбинаций» комплексов элементов опыта [Тектология, кн. 2, с. 22], в которых «другие комбинации (комплексов) “отражаются” в виде “восприятий”, “внешних впечатлений” и т.п.» [Эмпириомонизм, с. 137, 337]. Поскольку сознание в такой формулировке – это «некоторая комбинация переживаний, принадлежащая к определенной психической системе», то по отношению к последней сознание можно определить как «область координированных изменений психической системы (причем формой их координации является ассоциативная связь)» [Эмпириомонизм, с. 138]. С точки зрения выживания организма в изменчивой среде сознание «как определенное звено в неразрывной цепи физиологических процессов психического аппарата» и «необходимый момент в процессе выработки двигательных реакций» [Познание с исторической точки зрения, с. 126] есть приспособление, которое «служит живому существу – человеку, животному, – для того, чтобы организовать свою жизнь: чтобы свои движения, действия согласовать с потребностями, свои ощущения связать в стройный порядок памяти» [Наука об общественном сознании, с. 288].

Сокращение населения — лешателизация социогенеза, т.е. его замедление или остановка с последующим переходом из стадии активного развития, в которой человечество прогрессирует как система Богданова, в стадию пассивного развития, когда человечество регрессирует в систему Ле Шателье.

Солипсизм — особый род психической подстановки, когда «для объяснения мира в целом мыслитель подставляет на его место свой индивидуальный психический опыт» по самой простой формуле: «внешние предметы, в сущности, не более, как мои представления; другие люди – тоже лишь мои представления; весь мир – не более, как мое представление». Таким образом, из невозможности заглянуть в чужую психику солипсизм «делает вывод, что и самая реальность чужого сознания, как утверждаемая бездоказательно, должна быть отвергнута». И хотя такая психическая подстановка неопровержима в теории, тем не менее, она постоянно опровергается практикой. Являясь «ха­рактерным примером отвлеченного фетишизма», солипсизм «пред­ставляет теорию мыслимой независимо от всякой практики, существующей абсолютно в особом, логическом мире. Только “абсолютный” теоретик, т.е. человек, отрешенный от всякого реального труда и борьбы, свойственных в полной мере и меновому обществу, способен был бы придти к солипсизму; всякое практическое дело, сталкивая его с другими людьми и вещами, осязательно убеждая его в том, что они не укла­дываются в связь и закономерность простых “представлений”, не давало бы ему остановиться на таком их понимании» [Философия живого опыта, с. 90, 77, 91].

Солипсист — предельно замкнутый на себя абсолютный эгокомплекс, отвергающий реальность существования других эгокомплексов, попросту говоря, «не признающий наличности психики у других людей». Поскольку «мышление нераздельно с представлением о доказательстве истинного и опровержении ложного; а то и другое предполагает социальное общение людей», то всякий раз, когда солипсист «объясняет другим людям свои взгляды», он впадает не только в практическое, но «и в теоретическое противоречие, когда считает свои взгляды “истинными”, т.е. доказуемыми, т.е. имеющими значение не для него одного» [Эмпириомонизм, с. 112].

Солнечный ветер — непрерывный поток гелиогенной плазмы, распространяющийся радиально от Солнца по всей гелиосфере вплоть до плазменной тектологической границы включительно, т.е. приблизительно на расстояние 100 астрономических единиц. Другими словами, солнечный ветер – это пульсирующая плазменная оболочка гелиосферы, которая образуется при газодинамическом расширении солнечной короны и уносит с собой в межпланетное пространство ее магнитное поле. Комбинация этого расширения с вращением Солнца вмораживает магнитные силовые линии в плазменный поток по кривой, близкой к спирали Архимеда. Помимо электронов и протонов, в состав солнечного ветра входят ионы гелия, кислорода, серы, кремния, железа, аргона и неона, движущиеся относительно Солнца со сверхзвуковой скоростью. Расширяющийся солнечный ветер с вмороженным в него магнитным полем уносит в космическое пространство энергию, равную приблизительно 10^-8 гелиосветимости, и препятствует проникновению в Солнечную систему космического излучения.

Сон — с точки зрения адаптации защитное «приспособление, колоссально распространенное среди животного мира», решающее, во-первых, задачу выживания живых организмов в неблагоприятное для них время суток, так как непосредственно «уменьшает угрожающие опасности», и во-вторых, задачу экономии энергии, поскольку «прекращает не только видимые движения организма, но также восприятия внешних чувств и работу сознания» [Тектология, кн. 2, с. 163-164]; с организационной точки зрения «пограничная область психического хаоса и психического опыта», представляющая собой фрагментарно организованный поток смутных переживаний, находящихся в неопределенном и изменчивом отношении к системе опыта: «колеблющиеся образы, неустойчивые сочетания – зарождение порядка среди бесформенного материала жизни и вторжение бесформенной жизни в порядок опыта». Сон минимизирует соприкосновение организма с окружающей средой: «внешние впечатления устранены, проявления жизни сводятся к растительным процессам, питание тканей организма преобладает над его затратами, реакции на внешний мир отсутствуют, кроме немногих рефлексов»; система опыта во время сна «временно как бы свертывается и дезорганизуется», однако спящему достаточно проснуться, чтобы опять «очутиться в мире опыта, в сфере сознательной жизни» [Эмпириомонизм, с. 37-38].

Сопоставление — с тектологической точки зрения – конъюгация, т.е. «соединение разделяемых комплексов в некотором общем поле – поле “сознания” или “опыта”» [Тектология, кн. 1, с. 143].

Сопротивление — активность, противопоставленная другой активности и как тектологическая величина измеряемая «той суммой энергии, которая затрачивается на то, чтобы его преодолеть». В тектологии это понятие не является самостоятельным, поскольку сводится к основному термину «активность», которая рассматривается с другой точки зрения: например, активность одного из двух борцов есть сопротивление для другого, и обратно. «Когда какая бы то ни было активность, разлагающая или комбинирующая, направляется на определенные комплексы, она неизбежно встречает в них сопротивление, более значительное или слабое. Сопротивление это измеряется той суммой усилий или вообще той суммой энергии, которая затрачивается на то, чтобы его преодолеть. Оно дает нам некоторую характеристику самих комплексов: оно зависит от их состава, т.е. от элементов, из которых они образованы, и от строения, т.е. от взаимоотношения между этими элементами. Так, сопротивление, которое оказывает организм животного или растения нашему воздействию, определяется и свойствами его органов, тканей, и той связью, которая существует между ними» [Тектология, кн. 1, с. 118-119].

Сословие — это «юридически обособленная часть общества, исторически представленная либо как класс (при общественном отношении – господство и подчинение), либо как социальная группа (при общественном отношении – специализация) [Эмпириомонизм, с. 296]; иначе говоря, это часть общества с определенной «специальной функцией в общественном разделении труда», например: в эпоху феодализма крестьяне – это земледельцы, горожане – ремесленники и торговцы; светские феодалы – военные организаторы, а жрецы – мирные, при этом все эти сословия связывались «сетью культурных форм, религиозных и политических», которыми закреплялись их взаимоотношения и функции [Тектология, кн. 2, с. 66].

Сословная система — в определенных пределах расхождения достаточно гармоничная авторитарная система, относительная устойчивость которой основывается на принуждении: «светском» – насильственном и «духовном» – идеологическом. С тектологической точки зрения это эгрессивно-дегрессивная система, «разделенная на сословия и закрепленная в своей структуре сложною религиозной идеологией» [Вопросы социализма, с. 284-285].

Состав — это элементы, из которых образован комплекс, т.е. набор элементов и их количество [Тектология, кн. 1, с. 119].

Сотрудничество — это конъюгация трудовых активностей, организационная связь в социальной системе на основе общей цели. Будучи всегда «материальной жизненной связью» между членами и группами общества, сотрудничество, независимо от частного понимания ими направленности собственных усилий, может быть как «в неорганизованной, анархической форме», характерной, например, капитализму, так и в организованной, коллективистской форме, характерной социализму: предельное выражение первого типа сотрудничества – все общество становится рынком, предельное выражение второго типа – «все общество становится одним предприятием» [Вопросы социализма, с. 301]. См. формы сотрудничества.

Сотрудничество поколений — «средство завоевания природы, ее организации для человечества» [Письмо А.М. Горькому, с. 171].

Сотрудничество при коллективизме — это «научно организованная система товарищеских связей, централистический коллектив, основанный на величайшей подвижности его элементов и их группировок, при высокой психической однородности трудящихся как всесторонне развитых сознательных работников» [Вопросы социализма, с. 304].

Софизм (от греч. σόφισμα – хитрое умозаключение) — преднамеренно неверное рассуждение, основанное на заведомо неправильном подборе исходных положений, на ложных аргументах, на многозначности слов и подмене понятий.

Софист — специалист по псевдологике; словесный манипулятор; представитель индивидуалистического эйдоплюрализма, доктрина которого построена на двух схемах: на «учении об относительности всего существующего», т.е. релятивизме, и на «отрицании объективности в познании», т.е. скептицизме. Формула релятивизма – «все вещи соотносительны человеку», а формула скептицизма – «нет истины общеобязательной (или “общезначимой”) для людей» [Философия живого опыта, с. 95]; иначе говоря, «утверждается, что каждый человек по-своему воспринимает вещи и по-своему понимает, так что настоящим образом убедить друг друга в чем-либо люди не могут», благодаря чему можно доказывать «с одинаковым правом и с одинаковым успехом вещи противоположные, – это дело словесного искусства» [Наука об общественном сознании, с. 378].

Софистика (от греч. σοφιστική – умение хитро вести спор) — псевдологика; мнимая мудрость; манипуляция понятиями, основанная на многозначности слов; искусство заведомо ложного рассуждения, т.е. система методов построения софизмов.

Софистика движения — противоречивость механического движения в рамках формальной диалектики. Суть противоречия состоит в том, что движущееся «тело и находится и не находится в данном месте». Именно это на самом деле мнимое противоречие и легло в основу известного софизма Зенона, который им «хотел доказать реальную невозможность и призрачность движения». В действительности же «Зенон обнаружил только противоречие двух понятий, применяемых к движению, понятий “находиться” и “не находиться” там-то, – а не противоречие реальных сил или тенденций», но «противоречие двух понятий есть только идеальное, только в мышлении существующее противоречие, сводить к нему физический факт – движение – значит переходить на точку зрения идеализма», оторванного от эмпирии. Суть софизма в том, что «понятие “находиться” применено к движущемуся телу неправильно. Надо помнить, что понятия происходят из опыта и относятся к опыту, а не живут сами по себе». Когда говорят, что «тело находится в определенном месте», то этим выражаются следующие факты: либо такой случай, когда нельзя «констатировать для данного тела никакого перемещения», либо «перемещение не представляется нам существенным, не привлекает нашего внимания. Второе значение слова самое обычное. Если, например, утверждают, что папа находится в Риме, то этим вовсе не хотят сказать, что он неподвижен, а только отмечают ограниченность его перемещений и возможность найти его в известных пространственных рамках. Тут понятие “находиться” не дает повода ни к какому диалектическому противоречию: папа мог бы усиленно перемещаться по своей комнате, по своему дворцу или хотя бы по всему Риму, и все-таки нельзя было бы говорить, что он и находится в Риме, и не находится там, – “находится” и только». Но Зенон «взял и слово не в этом значении, а в таком, когда оно выражает отсутствие движения, неподвижность: тело “находится” в определенном месте, и нигде больше; никакого перемещения нет или, вернее, не удается заметить. Но взятое в этом смысле слово “находиться” явно неприменимо к движущемуся телу, ибо соответствует вовсе не тем фактам опыта, которые обозначаются термином “движение”; тогда надо сказать так: тело не находится в каком-либо определенном месте, а перемещается», т.е. никакого противоречия нет. А вот «чтобы получить его, надо употребить одно и то же слово сначала в первом рассмотренном нами значении, потом во втором» [Философия живого опыта, с. 190-191].

Сохранение — с организационной точки зрения «отбор комбинаций, устойчивых по отношению к их среде» [Философия современного естествоиспытателя, с. 91].

Сохранение Ψ-комплексов в поле сознания — с позиций эмпириомонизма «подвижное, динамическое равновесие, основанное на непрерывном вступлении элементов в поле сознания и непрерывном их удалении из него, равновесие, подобное сохранению формы водопада» [Эмпириомонизм, с. 91].

Сохранение системы — это результат подвижного равновесия системы с ее средой, образуемый двумя потоками активностей: ассимиляцией – «поглощением и усвоением активностей извне» и дезассимиляцией – «разусвоением активностей, их потерей, переходом во внешнюю среду». Тектологически это означает два непрерывных и параллельных ряда процессов прогрессивного подбора – положительного и отрицательного, которые «могут количественно уравновешиваться, с колебаниями в ту или другую сторону», но каждый из них при этом «выполняет особую тектологическую роль», имея свое «особое влияние на структуру системы». Оба вместе они регулируют ее развитие «в сторону наиболее устойчивых соотношений, ибо менее устойчивые отрицательным подбором должны постепенно отметаться, а более устойчивые – положительным закрепляться», но в то же время это развитие «идет путем расхождения, поскольку части целого обладают отдельностью», – и в результате получается «возрастание различий, ведущее ко все более устойчивым структурным соотношениям». Чтобы представить это конкретно, возьмем, к примеру, «зародыш какого-нибудь растения. По мере размножения его клеток они оказываются во все более несходной среде: одни углубляются в почву, другие поднимаются в атмосферу; первоначально одинаковые, они неизбежно изменяются в смысле возрастающего расхождения. Основная его линия определяется тем, что неодинаковы преобладающие материалы для ассимиляции: в почве – главным образом вода, соли; в атмосфере – углекислота, кислород, лучистая энергия солнца. Те и другие материалы, однако, входят в строение всех клеток, т.е. всеми частями системы ассимилируются и дезассимилируются». Подбор регулирует развитие расходящихся частей в направлении наиболее устойчивых их соотношений, т.е. таких, «при которых эти части взаимно дополняют друг друга; и это вполне возможно именно благодаря сохранению их связи, которая и поддерживается общей внутренней средой, движением и обменом соков растения. Клетки корня усваивают в избытке из своей ближайшей среды одни элементы, клетки листьев и ствола – другие; конъюгационным путем они передают друг другу свои излишки, взаимно поддерживая свою структурную устойчивость. Это – дополнительные соотношения. Развиваются такие различия, которые повышают связность и устойчивость системы, ее прочность под внешними воздействиями, словом, ее организованность». В этом и состоит тектологическая суть «сохранения» системы, которое «никогда не бывает абсолютным, а всегда лишь приблизительным» [Тектология, кн. 2, с. 13-14].

Сохранение форм — это «лишь результат того, что каждое из возникающих изменений уравновешивается тут же другим, ему противоположным, – оно есть подвижное равновесие изменений» [Тектология, кн. 1, с. 197]. Способ сохранения форм един – это колебательный процесс, на элементы которого всегда можно разложить «всякое кажущееся непрерывным подвижное равновесие» [Тектология, кн. 2, с. 270]. В непрерывно изменяющейся среде «единственное, что может давать относительную гарантию сохранения, – это возрастание суммы активностей» комплекса за счет среды. Таким образом, постоянный перевес ассимиляции над дезассимиляцией является необходимым условием относительного сохранения организационной формы комплекса в любой среде [Тектология, кн. 1, с. 201]. Достаточным же условием является перевес суммарной активности взаимодополнительных связей между его элементами над суммарной активностью противоречий между ними [Тектология, кн. 2, с. 24]. Но в конечном итоге судьбу его организационной формы в конкретной среде решает закон минимума [Тектология, кн. 1, с. 217].

Социал-дарвинизм — социологическая концепция зоологического характера, адепты которой, «совершенно упуская из виду трудовое единство социальной системы, приравнивают экономическую деятельность людей к индивидуальной и видовой борьбе животных за их существование, конкуренцию внутри менового общества – к конкуренции во всей биологической природе и пытаются не столько объяснять, сколько оправдывать законом выживания приспособленных истребительную конкуренцию капитала с мелким производством и экономическое подавление им пролетариата. Ложность этой концепции очевидна из того, что борьбу с природой ведет не индивидуум, а общество, и что социальная анархия производства при меновой организации не имеет ничего общего со стихийной анархией зоологического мира, где борьба особей и видов выступает отнюдь не при взаимном их обмене полезными продуктами, как это происходит в социальной среде нашего времени» [Курс политической экономии, с. 13].

Социализация — процесс формирования в психике человека индивидуальной системы социогенов.

Социализация науки — «переработка современной науки по форме и содержанию с коллективно-трудовой точки зрения» и передача ее в таком преобразованном виде всему обществу. Главная цель такого всеобщего просвещения очевидна – привести все слои общества «к совершенному обладанию научными методами и высшими достижениями науки» [О пролетарской культуре, с. 238].

Социализм — с тектологической точки зрения это гармоничная социальная система глобального масштаба, главным организационным принципом которой является принцип цепной коэволюции; или более конкретно, это «мировое товарищеское сотрудничество людей, не разъединенных частной собственностью, конкуренцией, эксплуатацией, классовой борьбой, властвующих над природой, сознательно и планомерно творящих свои взаимные отношения и свое царство идей, свою организацию жизни и опыта» [Вопросы социализма, с. 349]. С технической точки зрения социализм – это система «действительной власти общества над природою, беспредельно развивающейся на основе научно-организованной техники» [Вопросы социализма, с. 92]. С экономической точки зрения «социалистическое общество – это такое, в котором все производство организовано на сознательно-товарищеских началах», откуда вытекают и все другие черты: «и общественная собственность на средства труда, и уничтожение классов, и такое распределение продуктов, при котором каждый мог бы в полной мере развивать свою производительную энергию, следуя своему трудовому призванию» [Вопросы социализма, с. 99]. С идеологической точки зрения социализм – это «общество, в котором взаимные отношения людей так же, как их отношения к природе и опыту, определяются нормами целесообразности» [Вопросы социализма, с. 66]. С исторической точки зрения социализм знаменует начало человеческой истории, т.е. конец эпохи дробления человека и переход развития человечества из стихийной фазы социогенеза в сознательную: «человек еще не пришел, но он близко, и его силуэт ясно вырисовывается на горизонте» [Вопросы социализма, с. 46]. В краткой тектологической формулировке социализм – это конъюгация коллективизма и коммунизма. В самой общей прогностической формулировке социализм согласно тектологии мыслится как высшая для человечества «ступень власти над природою, организованности, социальности, свободы, прогрессивности» [Вопросы социализма, с. 99].

Социалистическая культура — это коллективистский тип культуры, знаменующий начало человеческой истории и характеризуемый четырьмя основными моментами: «труд, коллективизм, освобождение от фетишей, единство точки зрения и методов». Новая культура раскрывает истинное содержание жизни – ее коллективно-трудовой смысл, который «был замаскирован, скрыт от людей видимым дроблением коллектива и видимой борьбой». Свобода от фетишей прошлого – прямое следствие именно трудового и коллективного характера новой культуры. Эта грядущая общечеловеческая культура определяется в своей основе «не борьбой, а трудом, не разрушением, а творчеством», и метод ее, как и точка зрения, единый – тектология [Элементы пролетарской культуры, с. 88-91].

Социалистическая революция — не просто «революция собственности, смена хозяина в обществе», т.е. «дело классового интереса и материальной силы масс», а «творческая революция мировой культуры, смена стихийного образования и борьбы социальных форм их сознательным созиданием», т.е. «дело новой классовой логики, новых методов соединения сил, новых способов мыслить» [Вопросы социализма, с. 349]. Только культурно самостоятельному классу, в совершенстве владеющему всем комплексом своих организационных орудий, по плечу «дело самого радикального, невиданно сложного и трудного во всей истории организационного переустройства в мировом масштабе». И до тех пор, пока он «не владеет своими организационными орудиями, а, напротив, они владеют им», он «не может и не должен предпринимать попытки непосредственного решения мировой организационной задачи, попытки осуществить социализм. Это было бы авантюрой без малейшего шанса на успех, попыткой построить мировой дворец без знания законов архитектуры» [Вопросы социализма, с. 331-332]. Социализм «не есть дело выигранной битвы или настроения, порыва, массового устремления воли. Конечно, все это есть в нем; но настроения и порывы, не кристаллизованные прочной идеологией, стремления, не организованные в устойчивую классовую волю – в твердо сознанный идеал и ясно установленный путь к нему, никогда не могут решить задачи: классовая стихийность не может создать всесоциальной планомерности. Социализм – дело метода». Для глобального переустройства мира нужны принципиально новые методы, необходим идеологический поворот класса-преобразователя к новой культуре, ибо социализм осуществится лишь «тогда, когда старому культурному миру, с его опытом тысячелетий и вполне сложившимися методами, будут противопоставлены не только политическая сила и “хозяйственный план”, а новый мир культуры, с новыми, высшими методами». Что же касается материальных условий, то «если созданы условия культурные, то, значит, материальные уже налицо», поскольку «организующие формы не могут возникнуть раньше того содержания, для организации которого они послужат» [Вопросы социализма, с. 333-335].

Социалистическая система — «товарищеская организация всей жизни общества» [О пролетарской культуре, с. 137]. См. социалистическое общество.

Социалистический идеал — это всепобеждающая, разворачивающаяся по всем направлениям «жизнь, проникнутая коллективизмом, трудом, освобожденным от фетишей, единая в своих целях и в своих методах» [Элементы пролетарской культуры, с. 91].

Социалистическое общество — гармоничная социальная система устойчивого типа, в которой «все производство организовано на сознательно-товарищеских началах», откуда, собственно, и вытекает вся остальная атрибутика: во-первых, «общественная собственность на средства труда», во-вторых, бесклассовость, и в-третьих, «планомерное распределение общественного продукта», причем такое, чтобы «каждый мог бы в полной мере развивать свою производительную энергию, следуя своему трудовому призванию». В таком обществе нет социальных паразитов: «в нем все – трудящиеся», которые в сфере труда «удовлетворяют жажду творчества, вытекающую из избытка энергии», совершенствуя при этом «технику и познание, – а стало быть, и собственную природу. Новые силы развития, рождающиеся из трудового опыта людей, действуют тем сильнее и быстрее, чем шире, сложнее, разностороннее этот опыт». Поэтому в таком «обществе, с его колоссальной широтой и сложностью системы труда, с его громадной связностью, сближающей и объединяющей опыт самых различных (при одинаковом уровне развития) человеческих личностей, эти силы развития должны создать такой стремительный прогресс, о котором мы не можем даже составить себе точного понятия. Гармонический прогресс будущего общества неизмеримо интенсивнее, чем полустихийный, колеблющийся среди противоречий прогресс нашей эпохи» [Вопросы социализма, с. 99, 98].

Социальная адельфофагия (от греч. αδελφός – брат и φάγος – пожирающий) — предельная форма растраты социальной энергии; иными словами, в высшей степени катагеничная разновидность борьбы внутри общества, характерная для всей предыстории человечества, прямо или косвенно проявляющая себя в виде войны и террора, либо сокращения размножения; короче говоря, это – регресс социальной системы в форме прямой и косвенной депопуляции. Социальная адельфофагия открытого типа – это явное и несомненное свидетельство того очевидного факта, что «человек еще не пришел» [Вопросы социализма, с. 46], чего нельзя сказать о более скрытых ее формах, которые уже менее явно свидетельствуют о хищническом или крайне неэкономном расточении социальной энергии: взять, к примеру, такой известный и достаточно распространенный случай, когда «творческие работники бьются в тяжелой борьбе за существование на минимальных заработках, а то и без работы, но все же делают свое дело» и нередко, работая на износ, гибнут, в то время как «один какой-нибудь счастливец вроде Гете, в течение долгой жизни работающий при благоприятной обстановке», создает гораздо «больше, чем десятки бедствующих гениев и талантов, из которых иные, может быть, от природы были не менее одаренны» [Тектология, кн. 1, с. 272].

Социальная активность — организованный комплекс индивидуальных активностей. Общая ориентировка индивидуальных активностей, т.е. синергия, увеличивает социальную активность.

Социальная власть — это социально-исторический пережиток; авторитарное наследие зоочеловечества. В ноочеловечестве всякая социальная власть отсутствует: следование нормам целесообразности не приводит к социальным противоречиям, вследствие чего нет почвы для насильственной корректировки поведения людей. Образно говоря, власть – это социальный атавизм, такой же, как биологический атавизм в физиологии человека – хвост.

Социальная выживаемость — это приспособленность индивидуума к конкретной социальной среде, отличная от его общей жизненной организованности [Тектология, кн. 2, с. 191-192].

Социальная группа — социальная дифференциация первого рода, «возникающая на почве развития специализации» и «представляющая собой не столько совокупность личностей, сколько систему отношений между людьми». Отношения эти «воплощаются в определенных, взаимно связанных, психофизиологических приспособлениях людей». Если система отношений разрушилась, а соответствующие им приспособления атрофировались, то социальная группа исчезает, хотя люди, входившие в ее состав, продолжают жить [Эмпириомонизм, с. 327, 245].

Социальная деградация — дезорганизация общества, в ходе которой понижается его социальная энергия и упрощается его структура. История древнего мира наглядно демонстрирует, как «человеческие общества могут иногда идти назад, приходить в упадок, разлагаться». Современное общество тоже не застраховано от упадка. Однако «для деградации нужны достаточные причины», а «в жизни современного общества их указать нельзя». Коренную деградацию могли бы вызвать его внутренние противоречия, но только «в том случае, если бы налицо не имелось достаточных сил и элементов для развития; но они имеются, и до сих пор те же общественные противоречия развивали их и умножали. Производительные силы общества непрерывно растут, растет и организуется громадный класс общества, стремящийся осуществить новые формы. Поэтому нет никаких серьезных данных, чтобы ожидать обратного движения, деградации общества; неизмеримо больше оснований думать, что оно продолжит свой путь и создаст новые формы» [Вопросы социализма, с. 90-91].

Социальная дегрессия — это область идеологических форм, которые после технических и экономических форм «составляют третий слой, “надстройку”», и при этом «в своем развитии определяются первой и второй группой форм» [Тектология, кн. 2, с. 154]. Проще говоря, социальная дегрессия – это идеология. Исторически можно выделить четыре доминантных типа социальной дегрессии: первобытный, авторитарный, индивидуалистический и коллективистический [Наука об общественном сознании, с. 291]. Как система определенных организующих приспособлений социальная дегрессия в соответствии с их основными типами бывает первого, второго и третьего порядка.

Социальная дезингрессия — это отрицательная социальная ингрессия, порождающая «относительную социальную разнородность» людей на основе «совокупности несходных идеологических элементов». В природе не существует людей с абсолютно одинаковым менталитетом, поскольку у каждого из них своя среда, свой индивидуальный хронотоп развития, вследствие чего различны идеологические комплексы, «привитые им воспитанием и жизнью в их обычной среде: различны их понятия, резюмирующие для каждого опыт того “общества”, или, точнее, социального слоя, к которому он принадлежит; и хотя они говорят на одном языке, но неодинакова и их речь, по крайней мере многие оттенки, понятные и привычные одному, недоступны другому, и наоборот»; в результате на основе сходных идеологических элементов возникает социальная ингрессия (на базе общего языка, к примеру), а на основе несходных – дезингрессия [Тектология, кн. 1, с. 186].

Социальная деятельность — см. человеческая деятельность.

Социальная дифференциация — «дробление общества» на социальные группы и классы вследствие исторически сложившегося разделения труда, причем «типическим отношением социальных групп» является специализация, а «типическим отношением классов – господство и подчинение». Следует отметить, что «само по себе разделение труда в обществе еще далеко не равняется его дроблению на группы и классы»: действительно, начало социальной дифференциации лежит в техническом процессе, однако группы и классы лишь «тогда приобретают свойства определенных и устойчивых социальных комплексов, когда у них складываются определенно-различные идеологии, чем и обусловливается устойчиво-различное направление социального подбора в среде этих коллективностей»; иными словами, «настоящая отдельность социальных групп и классов начинается там, где из разделения труда рождается взаимное непонимание людей. Таким образом, основа этих социальных делений лежит в техническом процессе, в “производстве”; но их формирующий момент есть идеология или, вернее, “идеологии”» [Эмпириомонизм, с. 296, 327, 297].

Социальная зоология — «наука о психологии совместной борьбы организмов за их существование» [Познание с исторической точки зрения, с. 205].

Социальная ингрессия — связь между членами общества на основе общих элементов идеологии. Именно общность определенных идеологических комплексов порождает взаимное понимание и объединяет людей, которые могут принадлежать к различным социальным группам или даже классам, а разъединяет людей несходность тех или иных идеологических комплексов. Всеобщей связкой, т.е. общей идеологией, объединяющей всех людей в единый глобальный коллектив, является тектология.

Социальная инертность — следствие стадности, рабства и групповой ограниченности, которые неизбежно тяготеют к остановке общественного прогресса, порождая застой в обществе: «стадности недоступно новое и высшее; рабство, авторитарность враждебны ему, потому что оно нарушает тяжело достигнутую и с трудом сохраняемую гармонию, угрожает устойчивости самого центра этой гармонии – авторитета; групповой субъективизм, опираясь на узкую базу развития, держится за ее рамки и борется против их расширения. Трудно учиться, еще труднее переучиваться. Оттого высокая культурность очень часто становится препятствием для прогресса культуры. Устойчивое безумие английской орфографии зависит от того, что каждое взрослое, вошедшее в активную жизнь поколение уже оказывается хорошо обучено этой трудной грамоте, затратило на нее массу сил, а всякое упрощение нужно еще усваивать, с ломкой сложившегося знания и навыка, с новой тратой энергии». Так и квалифицированные верхи нынешнего тектората, «хорошо усвоившие немало из буржуазной культуры, с ее духом конкуренции и компромисса, проявляют много стихийной инертности по отношению к революционным урокам, которые дает им история». Еще глубже стихийно-бытовой консерватизм его отсталых слоев, «который и в более революционных его низах сказывается нередко, и может быть, еще сильнее. Оплотом этого консерватизма служит особенно семья, где так упорно держится рабство – авторитарность, произвол грубой силы. Буржуазный мир преодолевал инертность человечества в технике, в экономике, в науках суровостью своей борьбы, беспощадностью к отсталым. Новая культура ведет на другой путь преодоления – через победу над разрозненностью, через дружное товарищеское объединение усилий во всепобеждающий поток творческого труда» [О пролетарской культуре, с. 339-340].

Социальная инерция (социоинерция) — закономерное проявление консерватизма социальной системы, которое выражается социальным сопротивлением всякой новизне и как величина определяется степенью дисгармонии, жизненного противоречия, вносимого этой новизной в социальное целое. Эту степень «трудно выразить сколько-нибудь простой формулой. Тем не менее можно указать два основных условия, от которых зависит ее возрастание или уменьшение. Первое условие – это степень “новизны”» внедряемой, например, «технической формы или, что то же, степень ее различия с прежними, уже существующими техническими формами, с которыми она должна сочетаться в системе целого. Чем больше это различие, чем “непривычнее” новая комбинация, тем, вообще говоря, более значительно то непосредственное сопротивление, которое она встречает в социальной среде. Изобретение парохода встречено было самым широким непониманием как народа, так и просвещенных людей, вплоть до Наполеона, и трудности, с которыми пришлось изобретателю бороться, были громадны» (NB: «Первый пароход, изобретенный за сто лет до Фультона, был просто разломан толпою, а его изобретателю Папину просвещенными властями было запрещено применять столь преступный способ передвижения. Пароход Фультона Наполеон I назвал “детской игрушкой”»). Но уже «паровоз, изобретенный позднее, представлял собой нечто менее необычное, сходство с пароходом ставило его ближе к существующей уже технике, и социальный успех был достигнут легче. Из двух однородных изобретений, в одинаковой мере обладающих “непосредственной полезностью”, больше шансов на сохранение и развитие имеет то, которое менее “ново” по своему содержанию, которое больше имеет точек соприкосновения со старой техникой. Даже социально-психологические моменты “любопытства” и “интереса к новому” включают в себя недоверие и страх перед этим новым, и отсюда стремление отнестись к нему более познавательно, чем практически, т.е. не вводить его в жизненный обиход. Другое условие, от которого зависит сила тенденции отрицательного подбора, – это степень пластичности социальной системы. Строение общества определяет собою большую или меньшую возможность введения в него новых комбинаций. Застойное первобытно-родовое общество в силу основного устройства своей организации в сотни и тысячи раз менее способно сохраняться, изменяя свои формы, чем современное, капиталистическое. Причиною такой неподвижности является прежде всего бедность общего жизненного содержания, благодаря которой все “новое” имеет очень мало шансов найти сколько-нибудь гармонирующие с ним элементы и выступает как бы в роли “инородного тела”, попавшего в живой организм. Особенно важен в этом отношении недостаток организующих форм, слабое развитие речи и познания. В отрывочном, зародышевом мышлении, ограниченном в силу недостатка слов и понятий, с трудом укладывается что бы то ни было необычное. Тут царствует стихийный консерватизм» (например: «когда полудиким племенам приходится поневоле слишком быстро усваивать элементы цивилизации, начинается прогрессивное вымирание этих племен», и причина этому – не «водка и сифилис, приносимые культурными гостями», а «быстрая ломка форм жизни, мышления, привычек, напряженное усвоение извне навязанного “нового” – все это ведет к колоссальной растрате нервной энергии, к чрезмерной работе психической системы, которой ставится задача устранять бесчисленные противоречия, возникающие из неприспособленности старой, консервативной организации к новому, текучему содержанию», поэтому в силу «антагонизма между напряженностью психической жизни и генеративной деятельности» замедляется размножение и понижается жизнеспособность новых поколений, – и в результате «недостаточно пластичная система гибнет под наплывом нового содержания, которому не в силах оказать достаточного сопротивления»). Однако «бедность жизненного содержания не единственное, но, вообще говоря, главное условие, порождающее недостаток пластичности социальных систем». Во всяком случае, и без анализа остальных частных условий «очевидно, что одно и то же новое приспособление, при данной степени его “новизны”, гораздо труднее сохраняется и развивается в более застойной социальной системе, чем в более пластичной. Тенденция отрицательного подбора в первом случае сильнее». В общем и в конечном итоге, новая, в данном случае техническая, форма «лишь тогда войдет в социальную жизнь и сохранится в социальной среде, когда ее “непосредственная полезность”, энергетический плюс жизни, связанный с нею, перевесит отрицательные тенденции подбора, возникающие из нарушения ею исторически данного равновесия социальной жизни». Именно поэтому «новые формы жизни легче прокладывают себе дорогу, когда само это равновесие становится менее устойчивым, расшатываемое сильными ударами кризисов, революций, войн и т.д.» [Эмпириомонизм, с. 281-282].

Социальная история — история глобального или какого-либо частного общественного процесса.

Социальная контрдифференциация — уничтожение классовой дифференциации, осуществляемое в фазе сознательного социогенеза при реализации коллективистского идеала. Поскольку «нынешняя классовая дифференциация с ее противоречиями – явление мирового масштаба», то и социальная контрдифференциация – процесс такого же масштаба [Тектология, кн. 2, с. 73, 77].

Социальная ориентация (от лат. socio – соединять и oriens – восток) — место и направление активности человека в социогенезе. Для сознательных и арогеничных общественному развитию действий недостаточно личного опыта и знания истории – для этого «нужна общая ясность и дисциплина мысли, неуклонно последовательная логика, умение и отрешаться от частностей, и связывать их с общим, способность отчетливо понять соотношение целого и частей, идеала и средств борьбы за него» [Чего искать русскому читателю у Эрнста Маха, с. 32]. Все это, рождаясь из науки и жизни, концентрируется в тектологии, оформляется и закрепляется ею, поэтому только систематизированное тектологией мышление дает правильную ориентацию в любой социальной обстановке, пусть даже самой сложной и запутанной.

Социальная пластичность — легкость смены форм социальной адаптации. Например, при коллективизме в силу развития общих технических методов «переход от одной специальности к другой становится все более легким делом», поскольку «содержание труда рабочих становится все в большей степени сходным, психология их работы – все более однородною» [Познание с исторической точки зрения, с. 243-244].

Социальная практика — это целенаправленная коллективная трудовая деятельность, весь смысл которой «можно выразить так: организовать человеческие активности, чтобы, побеждая стихии, дальше и дальше организовывать мир для человечества» [От философии к организационной науке, с. 113]. Основная тектологическая задача социальной практики – это «организация внешних сил природы, организация человеческих сил, организация опыта» [Тектология, кн. 1, с. 71]. Синоним – труд.

Социальная причинность — это частный случай принципа адаптации, выражающий «цепь последовательного приспособления, идущую от самого основания общественной жизни, от технически-трудового взаимодействия с природою, ко все более далеким от него, как бы выше и выше лежащим областям общественного процесса»; в результате такая форма социальной дегрессии, как идеология, «в конечном счете определяется производственными условиями» [Наука об общественном сознании, с. 285, 283].

Социальная революция — типичный кризис C, так как с тектологической точки зрения представляет собой «разрыв социальной границы между разными классами» [Тектология, кн. 1, с. 176]. Суть революционного кризиса в следующем: «активности классов поднимающихся сдерживаются, сдавливаются силой классов господствующих», т.е. активность подавления до поры до времени больше; однако «рост первых и вырождение в паразитизм вторых непрерывно изменяет соотношение», и «наступает момент, когда обе величины уравниваются», тогда «общественное целое теряет устойчивость; а затем начинается прорыв низов через те рамки, в которых давление верхов их удерживало», т.е. происходит социальная революция, или пробой социального диполя [Тектология, кн. 2, с. 213-214]. Если же рассмотреть в «тектологический микроскоп» уже сам процесс пробоя, то тектологическая картина социальной революции будет следующая: старая система социального равновесия становится неустойчивой, в ней «наблюдаются стихийные перемещения элементов и тканей социального целого и их “беспорядочное смешение”»; «разрушаются или расплываются в общественной среде части, менее жизнеспособные, например, группы и классы, выродившиеся в сторону паразитизма»; одновременно «усиливаются и относительно возрастают более жизнеспособные; и в конце концов из всего этого складывается новая система социального равновесия». Более того, «если бы наблюдатель подобной революции захотел научно определить заранее с наибольшей вероятностью конечный ее результат», то он должен воспользоваться одним из тектологических способов исследования – методом предельного равновесия: «сначала мысленно разложить социальное целое на его элементы – классы, группы и точно установить “природу” каждого из них, т.е. его реальные функции в жизни целого и историческое воспитание в предыдущих фазах его существования и борьбы»; в результате чего «выяснится, какие элементы объективно менее жизнеспособны, какие более, устранения каких и усиления каких среди катастрофы можно ожидать»; тогда решение задачи «будет состоять в том, чтобы намечающуюся окончательную совокупность элементов мысленно распределить в систему равновесия, где каждый из них занимал бы то положение и выполнял ту функцию, которые соответствуют его социальной природе, учитывая, насколько возможно, и то дополнительное историческое воспитание, которое он способен вынести из самой революции». Что же касается достоверности такого предвидения, то она «будет зависеть от точности социально-организационного анализа, положенного в его основу» [Тектология, кн. 2, с. 222].

Социальная связь — связь между людьми, в основе которой «лежит единство трудового процесса как социальной борьбы за существование» [Эмпириомонизм, с. 311]. С точки зрения тектологии «основу социальной связи» представляет трудовая ингрессия [Тектология, кн. 1, с. 187], а с точки зрения эмпириомонизма – «положительный аффекционал, которым обладает представление об одном человеке в психике другого: когда люди становятся “неприятными” один другому, то перевес получают такие реакции, которые их взаимно разделяют и отдаляют» [Эмпириомонизм, с. 194].

Социальная синергия — конъюгация человеческих активностей на основе общей цели. Краткий вариант термина – социосинергия.

Социальная система — это пластичная эгрессивно-дегрессивная «система высшего порядка» [Новая фаза в понимании законов природы, с. 130], в которой эгрессия реализуется либо в форме власти, либо в виде фактического руководства, а дегрессия – либо в форме права, либо в форме традиции [Тектология, кн. 2, с. 104, 142]. Единство социальной системы слагается из разнообразных внутренних связей, среди которых основными и преобладающими являются отношения ингрессии [Тектология, кн. 1, с. 185].

Социальная система опыта (социальный опыт) — с тектологической точки зрения это эгрессивный центр в системе опыта, координирующий множество периферических комплексов, т.е. множество индивидуальных опытов.

Социальная среда — совокупность внешних для индивидуума или социальной системы общественных активностей, под воздействием которых они находятся, т.е. взятых именно по отношению к ним [Тектология, кн. 2, с. 110].

Социальная утопия — это модель совершенной социальной системы, дающая «идеал будущего, прообраз будущего, к которому надо стремиться; и людям легче идти к этому будущему. Это ценность большая, но не научная ценность» [Пределы научности рассуждения (доклад), с. 260].

Социальная форма — с позиций эмпириомонизма – определенный «энергетический комплекс», т.е. «некоторая сумма энергии в качественно определенной комбинации» [Эмпириомонизм, с. 252]; с позиций социотектологии – форма общественно-полезного труда, или, кратко, форма сотрудничества, что означает определенную систему взаимно-приспособленных для совместных действий индивидуально-психических форм, т.е. «совокупность взаимно-соответственных и взаимно-связанных психических форм в различных особях. Любой случай совместного труда людей представляет из себя конкретное проявление определенной общественно-психической формы. Если несколько человек сообща строят дом, это значит, что каждый из них обладает определенными психическими формами трудовых действий, выполняемых для данной цели, и что эти психические формы различных особей более или менее приспособлены каждая ко всем остальным, так что каждая содействует поддержанию всех остальных». Такая и всякая другая подобная ей система взаимно-приспособленных индивидуально-психических форм и называется социально-психической или просто социальной формой [Познание с исторической точки зрения, с. 158].

Социальная формула человека — сумма социогенов.

Социальная эгрессия — особая асимметричная связь в обществе, которая концентрирует человеческие активности и реализуется в форме власти или фактического руководства. Такова связь патриарха с членами родовой общины, начальника с подчиненными, вождя с народом, дирижера с оркестром и, вообще, всякого вожака или авторитета с вовлеченными в сферу их влияния людьми.

Социальная экономия (от лат. socio – соединять и греч. οικονομικά – хозяйство) — наука, изучающая общественное хозяйство, т.е. то же, что и политическая экономия. Но греческое слово «политический» означает «гражданский», которое «здесь употреблено в смысле “общественный” или “социальный”, а не только в смысле политических или правовых отношений», поэтому «точнее и яснее, вместо “политическая”, говорить “социальная” экономия» [Начальный курс политической экономии, с. 10], или в более краткой форме – социоэкономия.

Социальная энергетика (социоэнергетика) — метод количественного описания социальных процессов. С позиций социальной энергетики всякая общественная форма рассматривается «как энергетический комплекс, как некоторая сумма энергии в качественно определенной комбинации», а «всякий акт общественного подбора представляет собой возрастание или уменьшение энергии того общественного комплекса, к которому он относится». В первом случае перед нами положительный подбор, во втором – отрицательный, или кратко, аро- и катаподбор [Эмпириомонизм, с. 252].

Социальная энергия (социоэнергия) — это сумма энергии некой социальной системы относительно ее среды, накапливаемая путем «“усвоения” энергии внешней среды в техническом социально-трудовом процессе», при этом «общественный труд людей, изменяя внешнюю природу, преобразует ее в таком смысле, что энергия социальной системы по отношению к ее среде увеличивается, энергия среды по отношению к ней уменьшается». Именно такое «относительное изменение и есть величина жизненного плюса социальной системы, ее “усвоения”». В этом смысле и все производство в целом представляет собой непрерывное «созидание такой среды», чтобы энергия социальной системы по отношению к ней была максимальной [Эмпириомонизм, с. 264-265].

Социальная энтропия (социоэнтропия) — растрата социальной энергии на борьбу внутри общества. От величины этих затрат зависит жизнеспособность социальной системы, ее адаптивность и потенциал дальнейшего развития, поскольку социальная энергия, т.е. совокупная активность социальной системы, которую она проявляет в борьбе с природой, равна энергии, ассимилированной ею в техническом процессе, за вычетом энергии, приходящейся на социальную энтропию. Основным источником социальной энтропии в социосистеме является частная собственность.

Социально-генетическая точка зрения — взгляд на выделенный физический комплекс сквозь «линзу» перевернутого социоморфизма, т.е. изучение физического опыта методом обратной социоморфной инверсии – путем анализа исходного социального опыта для синтеза физического.

Социально-групповая дифференциация — социальная дифференциация первого рода, начало которой в ингрессивном разделении труда, когда «на почве развития специализации» возникают социальные группы, а конец – в технической революции, когда специализация «переходит с людей на машины», вследствие чего происходит не только сближение специальностей «по основному содержанию их технического опыта», но слабеет и связь между ними и специалистом: «переходы от одного занятия к другому становятся все легче. Так социальное развитие подрывает в конце концов социально-групповое деление, и для общества намечается путь к новой, высшей целостности» [Эмпириомонизм, с. 327, 298]. Действительно, социально-групповое обособление по своей степени представляет функцию двух переменных тенденций – «дифференцирующей технику, обостряющей различия специальностей, и интегрирующей, создающей сходство и единство в специальных функциях производства. Исторически в развитии техники наблюдается сначала – вплоть до эпохи машинного производства – преобладание первой из этих тенденций; рамки социальных групп укрепляются и достигают той высокой степени прочности, которая характеризует, например, цеховые разграничения. Затем, накопление и организация социально-технического опыта приводит к тому, что перевес склоняется на сторону интегрирующей тенденции: вырабатываются общие методы борьбы с природою в самых различных областях – методы, главным образом, машинного производства, – и рамки специальностей расплываются, идеологии социальных групп сближаются и сливаются, пока в единстве трудовых методов не исчезает совершенно социально-групповое дробление общества» [Эмпириомонизм, с. 327].

Социальное — то, что «лежит в рамках “человеческого”, а не того, что вне человека». Например, не социальны средства производства и его продукты, так как они являются «объектами внешней природы, средой, преобразованной социальным трудом», а не социальной средой, «слагающейся из социальных форм, которые реально неотделимы от социальных существ» – людей. Другими словами, «все социальное психично, т.е. при точном (принятом, например, в психологии) употреблении терминов должно быть отнесено к области “сознания”», которая «гораздо шире области собственно социального» [Эмпириомонизм, с. 265, 240].

Социальное взаимоприспособление — форма адаптации людей к природной среде в процессе совместного труда. Существует два типа такого приспособления: тип непосредственной, свободно-сознательной координации и тип координации косвенной, внешне-нормативной, причем при непосредственном сотрудничестве, где оно оказывается возможным, достигается наиболее полная координация человеческой деятельности, ее наиболее гармоническое объединение, тогда как при сотрудничестве нормативном единство бывает менее совершенным, связь менее целостной. При этом в тех или иных конкретных проявлениях сотрудничества оба типа координации могут заменять друг друга: то, что осуществлялось при помощи непосредственной координации, может затем выполняться при помощи нормативной организации, и наоборот; разумеется, не всегда такая замена практически возможна – это зависит от характера объединяемых людей, от конкретной цели, для которой они объединяются, отчасти даже просто от их количества.

Социальное паразитирование — форма адаптации к социальной среде катагеничного комплекса с минимальной социально-трудовой функцией и максимальной потребительской [Тектология, кн. 2, с. 112].

Социальное равенство (от лат. socialis – общественный) — объединяющая человеческие активности идея, которая исторически возникла «из реальных противоречий общественной жизни» с присущими ей бесчисленными фактами угнетения и неравенства; идея, синергизирующая человеческие активности на борьбу против этих катагеничных развитию общества фактов опыта, «против их фактического господства» в общественных отношениях [Вопросы социализма, с. 31].

Социальное трение — растрата социальной энергии, связанная с борьбой внутри общества.

Социально-монистическая концепция опыта — основополагающая концепция эмпириомонизма, «признающая общезначимость объективного опыта за выражение его социальной организованности» [Эмпириомонизм, с. 84].

Социально-организованный опыт — объективный опыт, т.е. любая совокупность вещей и образов, упорядоченных, согласованных коллективными усилиями и в силу этого общедоступных для наблюдения; иными словами, любой общезначимый фрагмент системы опыта. Следует заметить, что «термины “социально-организованный”, “индивидуально-организованный” означают именно способ организации, так что далеко не тождественны с понятиями “социальный опыт”, “индивидуальный опыт”, выражающими принадлежность опыта коллективу или личности, а не способы организации». Пусть, например, «какой-нибудь астроном открывает новую комету, вычисляет ее положение в пространстве, путь, размеры, определяет форму, состав и т.д., – но еще не успел опубликовать всего этого, так что никто, кроме него, кометы не видал и не знает о ней. Она, следовательно, принадлежит пока только к его индивидуальному, а не социальному опыту. Но она найдена, определена, измерена, исследована научными методами, которые человечеством коллективно выработаны для того, чтобы организовать свой опыт. Значит, она уже вошла в опыт социально-организованный, заняла свое место в ряду явлений объективных, физических», поскольку «каждый другой наблюдатель найдет комету именно там и такою, как первый, который ее открыл» [Философия живого опыта, с. 221].

Социально-практическая эквивалентность — это и есть та самая мистифицируемая энергофетишистами («субстанциалистами») энергетическая эквивалентность явлений, реальная суть которой «заключается в том, что общество, подчиняя себе природу, одни ее процессы делает источником для получения других процессов» [Культурные задачи нашего времени, с. 67].

Социально-производственные формы — это экономические формы, представляющие «отдельность и единство тех процессов, которые внешним образом выражаются во взаимных отношениях людей при непосредственной борьбе общества с природой. Это – основная группа общественных форм, основная в том смысле, что все другие формы – технические и идеологические – могут признаваться общественными лишь постольку, поскольку они неразрывно связаны с формами социально-производственными, включают в себя их элементы. Ибо само общественное целое есть форма социально-производственная по преимуществу» [Основные элементы, с. 180], т.е., попросту говоря, та или иная форма сотрудничества.

Социальность — сотрудничество как «высший результат психического развития в животном царстве», т.е. «трудовая совместность особей в борьбе с природой» [Познание с исторической точки зрения, с. 68, 160].

Социально-трудовая точка зрения — универсальный взгляд на всякое явление в природе как на определенную активность, как на «технический источник для получения из него других явлений, других активностей», только уже общественно целесообразных, т.е. арогеничных общественному развитию [Культурные задачи нашего времени, с. 92].

Социальность труда — это его атрибут, поскольку он всегда социален, даже если это труд одного, отдельного работника. «Труд социален, прежде всего, по своему материалу: это физические, т.е. социально-организованные комплексы – “тела”, и они именно постольку годятся быть материалом труда, поскольку они, действительно, вошли в коллективно-организованную систему опыта и в ней кристаллизовались. В самом деле, физически возможно работать лишь над такими предметами, которые, прежде всего, имеют “общезначимое” существование, а не существование только для личности, в ее индивидуальной системе опыта (например, самая полная и самая упорная галлюцинация – все же не подходящий материал для физического труда); затем, они должны обладать определенными свойствами и определенными отношениями к другим физическим телам, потому что все трудовое применение предметов основано на этих самых свойствах и отношениях», которые «являются организованным воплощением все той же коллективной практики. Далее труд социален по своему методу, по своим приемам: они возникают и развиваются в историческом процессе социальной жизни людей, все в той же коллективной практике». Более того, «сама цель всякого данного трудового акта, социальна она или не-социальна, или даже анти-социальна по своему непосредственному направлению (каковым бывает, например, всякий труд, направленный реакционно), является социальной с точки зрении ее генезиса, поскольку сам человек, в сознании которого она зарождается, со всем строем своих стремлений и мыслей, есть продукт социальной среды, в которой он развивался» [Философия современного естествоиспытателя, с. 128-129].

Социально-технический процесс — это одна из трех составляющих общественного процесса, организационное содержание которой в том, что «общественный труд людей, изменяя внешнюю природу, преобразует ее в таком смысле, что энергия социальной системы по отношению к ее среде увеличивается, энергия среды по отношению к ней уменьшается». Это процесс ассимиляции. «Но сам по себе социальный труд есть трата энергии, понижение энергии социальной системы по отношению к ее среде». Это процесс дезассимиляции. Разность усвоения и траты «представляет жизненный баланс социально-технического процесса», за счет которого «идет вся остальная внетехническая жизнь социального целого» [Эмпириомонизм, с. 265].

Социальный вампир (социовампир) — катагеничный индивид, класс или социальная группа, потребляющие больше социальной энергии, чем создающие; всякая социальная форма, задерживающая социогенез, и вообще все то социальное, которое становится фактором отрицательного подбора. С точки зрения клиомонизма наименее регрессивным социовампиром является катагеничный индивид и наиболее регрессивным – «великие упыри нашего времени», это – отжившие культурные принципы индивидуализма и авторитаризма [Великий упырь нашего времени, с. 75].

Социальный диполь — это предельно поляризованная двухкомплексная эгрессивно-дегрессивная общественная система, в которой помимо дегрессии, защищающей систему от вредных активностей среды, существует еще внутренняя дегрессия, защищающая центральный комплекс от вредных для него активностей периферического комплекса. Такой диполь подобен конденсатору, в котором роль изолятора выполняет внутренняя дегрессия. Тектологический механизм возникновения предельно поляризованной социальной системы следующий: «всякое системное расхождение подразумевает, конечно, исчезновение промежуточных группировок: подбор, благоприятный для крайних расходящихся тенденций, естественно, неблагоприятен для средних группировок: и либо разрушает, либо “поляризует” их, т.е. поддерживает и усиливает внутри них эти же тенденции, вследствие чего элементы их распределяются между крайними группировками» [Тектология, кн. 2, с. 73].

Социальный идеал — предельное информационное сжатие социальной идеологии, ее логическое завершение и «высшая ее характеристика» [Тектология, кн. 1, с. 256].

Социальный инстинкт — с тектологической точки зрения это способ внутривидовой коадаптации людей, повышающий активность и адаптационные возможности любого человеческого объединения; иными словами, это вполне «определенное организующее приспособление», суть которого «заключается в стремлении человека держаться вместе с другими людьми и действовать совместно с ними и одинаково с ними». Стремление это составляет «психическую основу всякой общественности». Прямыми предшественниками социального инстинкта «являются инстинкты стадный и семейный, столь распространенные в жизненном царстве», а «в своих первоначальных проявлениях» он «встречается также у целого ряда других социальных животных. Но у человека инстинкт этот достигает наибольшего развития, как в смысле широты – в наше время он до известной степени объединяет все человечество, – так и в смысле сложности и разнообразия проявлений – им окрашены в различной мере самые разнородные элементы общественно-трудового процесса» [Из психологии общества, с. 66-67].

Социальный интернет (S-инет) — часть социосферы, выраженная электронным способом в определенный момент времени. С организационной точки зрения интернет не полностью социален: значительная его часть в той или иной мере асоциальна, т.е. имеет дезорганизующий, регрессивный характер и препятствует развитию общества.

Социальный катаподбор — отрицательный подбор в общественном развитии, тенденция которого выражается «количественным уменьшением, сужением жизни, но в то же время ее гармонизацией и “оздоровлением” путем устранения всего противоречивого и нежизнеспособного». Действуя, например, «на сложный социальный комплекс, отрицательный подбор угнетает его жизнь, разумеется, по всей линии; но погибают при обычной, не слишком большой интенсивности подбора только некоторые части комплекса, наименее устойчивые, наименее приспособленные к наличным условиям среды. Где существует жизненное противоречие, которое само уже есть источник отрицательного подбора, там влияние этого подбора глубже и сильнее, там его тенденция направлена к тому, чтобы уничтожить наименее жизненную из двух сторон противоречия, причем само противоречие устраняется. Благодаря именно этому отрицательный подбор “гармонизирует” жизнь. При благоприятных условиях то уменьшение жизни, которое непосредственно вызывается отрицательным подбором, в конечном счете оказывается выигрышем для жизни. Сложный социальный комплекс, подвергшись временному потрясению, недостаточному, чтобы его разрушить или радикально ослабить, в результате этого потрясения оказывается освобожденным и очищенным от наименее жизнеспособных своих элементов, главным образом от пережитков прошлого, а также вообще от наименее удачных, наиболее слабых и неприспособленных форм и комбинаций, входящих в его состав. Если сумма его содержания непосредственно уменьшается, если его “статическая” жизнеспособность (т.е. отнесенная к данному моменту) падает, то его “динамическая” жизнеспособность, возможность дальнейшего развития возрастает. Он становится целостнее и гармоничнее, все лучшие, наиболее прочные и стойкие элементы развития свободнее могут развернуться, не встречая больше помехи со стороны элементов, отживших или негодных. Вот почему так часто период отрицательного подбора, вроде кризиса или революции, становится исходной точкой нового развития, гораздо более роскошного, чем то, которое ему предшествовало» [Эмпириомонизм, с. 260].

Социальный комплекс — взаимосвязанное «множество разнообразных социальных приспособлений, частью вполне развившихся, частью переживших себя, частью недоразвитых; это может быть, например, целое общество или целый класс общества, или целая идеологическая область жизни определенного класса и т.п.». Социальные комплексы бывают «различного вида и состава, но обычной общей чертою их является отсутствие пространственной непрерывности. Носителем социальной жизни выступает человеческий организм; и элементы одной и той же социальной формы обыкновенно входят в состав различных человеческих особей как их психофизиологические приспособления или прямо совпадают с этими особями. Социальный комплекс – будет ли это “техническое приспособление” или “норма”, или “идея”, или “класс”, или “группа” – пространственно разбросан и разъединен при всем своем жизненном единстве». Сохранение, развитие и разрушение социального комплекса зависит от социальной среды, и зависимость эту выражает социальный подбор [Эмпириомонизм, с. 255-256, 261].

Социальный кумулятивизм — система интеграции однородных трудовых активностей на основе общей цели; другими словами, однородная трудовая ингрессия. Исторически такая кумуляция труда была свойственна протоколлективизму и доминировала на всех стадиях социально не дифференцированного первобытного общества. Более краткие варианты термина – социокумулятивизм или, в рамках социоисторического исследования, просто кумулятивизм.

Социальный материализм — закономерный результат объективно-монистической тенденции естественного материализма, его дальнейшее развитие и неизбежное вторжение в гносеологию с социально-исторических позиций: «надо было познать свое познание, объяснить свое мировоззрение», что было возможно «сделать на почве социально-генетического исследования. Было очевидно, что основные понятия старого материализма – и “материя”, и “неизменные законы” – выработаны в ходе социального развития человечества, и для них как “идеологических форм” надо было найти “материальный базис”. Но так как “материальный базис” имеет свойство изменяться в развитии общества, то становится ясным, что всякие данные идеологические формы могут иметь лишь исторически-преходящее, но не обьективно-надысторическое значение, могут быть “истиной времени” (объективной истиной, но только в пределах известной эпохи), а ни в каком случае не “истиной на вечные времена” (“объективной” в абсолютном значении слова). С таким положением старый материализм совместить нельзя; его “неизменные законы” движения материи, сама “материя” как основное понятие, его “пространство” и “время” как театр действия этих неизменных законов и движения “материи” признаются абсолютными, а без этого все мировоззрение теряет свой смысл – оно желает быть безусловно объективным познанием сущности вещей и несовместимо с исторической условностью всякой идеологии». Новый материализм, т.е. социальный, «заключает в себе отрицание безусловной объективности какой бы то ни было истины, отрицание всяких вечных истин» [Эмпириомонизм, с. 217].

Социальный паразит — катагеничный комплекс с нулевой социально-трудовой функцией [Тектология, кн. 2, с. 112]. Социальные паразиты «живут не в сфере общественно полезного труда, а почти исключительно в сфере потребления», при этом, «накопляя энергию за счет труда других людей, ищут ей исхода не в творчестве, а в разврате, извращениях, в утонченностях потребления», что «ведет к ослаблению психики, к упадку» [Вопросы социализма, с. 97-98].

Социальный подбор — «основная жизненная зависимость общественных форм от их социальной среды», которую можно выразить общей формулой: Ф_o = f (С_о), где Ф_o – общественная форма, С_o – ее общественная среда. Следует отметить, что само общество «как целое, как жизненная единица» не подлежит социальному подбору, потому что «оно есть та самая среда, которая обусловливает этот подбор, среда, взятая во всем ее объеме. Среда же, от которой общество как целое зависит в своем развитии и деградации и перед которою оно является как объект подбора, это та, что лежит вне его, – внешняя природа» [Эмпириомонизм, с. 262]. Поскольку формально это выражается как С_о = Ψ (П), где П – природа, то окончательная формула зависимости общественной формы от ее внешней среды, т.е. от социальной и природной, будет следующая: Ф_o = f {Ψ (П)}. См. общественный подбор.

Социальный прогресс (социопрогресс) — возрастание организованности общества, напрямую зависящее «от широты общения между людьми»; поэтому «наибольшая скорость и энергия прогресса, наибольшая его разносторонность и гармоничность могут быть достигнуты только в таком обществе, которое своей социальной формою будет иметь товарищеское сотрудничество, своими рамками – границы человечества». Такое общество возникнет в стадии сознательного социогенеза, когда «основным двигателем прогресса» будет являться не «внутриобщественная борьба», которая «растрачивает силы и рассеивает творческое внимание человека», а «непосредственная борьба человека с природой», связанная с ускоряющейся максимизацией социальной синергии, когда «силы развития станут беспредельны» [Вопросы социализма, с. 76].

Социальный процесс — триединое приспособление человечества к природной среде, включающее в себя технический, экономический и идеологический процессы, или кратко, форма адаптации антропосферы к мировой среде. См. общественный процесс.

Социальный психомонизм — «глубокая психическая однородность между людьми-товарищами и тесная связь между ними на почве единого общего дела». Такое всеобщее психоментальное состояние общества неизбежно возникает по мере развития товарищеского сотрудничества между людьми, которое «не только освобождает познание от тяготевших над ним дуалистических и плюралистических тенденций», порожденных прежними формами организации труда, но и само по себе является мощным социальным триггером – «прямым толчком развитию монизма» в системе познания. Возникающий на основе развитого товарищества социальный психомонизм порождает, в свою очередь, все более полное взаимопонимание между людьми, которое «состоит в том, что люди мыслят свои и чужие переживания по одному типу, – мыслят себя и друг друга однородными способами; другими словами, это есть монистическое мышление людей о людях. Оно дает естественную психологическую опору и основу общему монизму познания», который складывается в идейной жизни людей-товарищей «с наибольшей легкостью и простотой, как нечто органически ей свойственное» [Философия современного естествоиспытателя, с. 141]. Сокращенная форма термина – социопсихомонизм.

Социальный синергизм (от лат. socio – соединять и греч. συνεργία – содействие, соучастие) — это система интеграции неоднородных трудовых активностей на основе общей цели, т.е. система всеобщей трудовой эгрессии, ингрессии и дегрессии; проще говоря, это коллективизм, высшая форма сотрудничества, т.е. товарищеская. Более краткий вариант этого термина – социосинергизм.

Социальный тормоз — это «святая и неприкосновенная» частная собственность, т.е. святой и неприкосновенный мусор в голове у субов: прочистить им мозги – и он исчезнет как дикий предрассудок, а социальный прогресс наберет максимальную скорость.

Социальный фетиш (социофетиш) — специфическая деформация формы познания, отражающая господство над людьми их социальных отношений, которое «воспринимается как постоянное активное вмешательство в их жизнь каких-то безличных сил, неуловимых в своей реальной форме, но непреодолимых для какой бы то ни было попытки сопротивления». В отличие от всех других деформированных форм познания социофетиш имеет общественный характер происхождения и появляется на стадии стихийного социогенеза. Например, возникшая в эпоху индивидуализма «“меновая ценность” есть первый и наиболее типичный из этих “социальных фетишей”; она властвует над людьми на рынке, часто губит их беспощадно; но что она такое – этого не в силах понять фетишист рынка, ее трудовая сущность скрыта от него непроницаемою оболочкою; это оболочка противоречий и борьбы, окутывающих собою реальное сотрудничество людей в социальном целом. Такой социальный фетиш в силу неуловимости своего содержания имеет вид пустой абстракции; а в то же время, как объединяющий момент обширного ряда явлений, он служит их “организующей” познавательною формою, их “объяснением”. “Товары продаются и покупаются в таких-то соотношениях, потому что такова их ценность” – вот формула социально-фетишистического понимания фактов» [Эмпириомонизм, с. 317].

Социальный фетишизм — искаженная форма познания, «приспособленная к внутренним противоречиям коллективного бытия» и «выражающая общую неорганизованность социальной системы производства». Социальный фетишизм «складывается первоначально в сфере обмена и конкуренции, где он непосредственно достаточен для того, чтобы познавательно организовать противоречивое содержание опыта», и в дальнейшем по мере своего развития он приобретает форму «метафизически окрашенного мировоззрения с абстрактно-пустыми высшими обобщениями» вроде «сущности», «субстанции», «силы», «абсолюта» и т.д. Социальный фетишизм характерен для дисгармоничных социальных систем на стадии стихийного социогенеза [Эмпириомонизм, с. 324].

Социоадаптационная инверсия — смена доминанты социальной адаптации, в результате которой исторически опережающий рост технических приспособлений уступил первенство росту идеологических приспособлений. Действительно, в жизни современного культурного общества «поражает ее чрезмерное богатство идеологическими формами. Громадная масса приспособлений познавательных, бесконечная сложность и разнообразие проявлений жизни правовой и этической заполняют собою очень значительную часть общественного процесса, очень значительную даже при сравнении с колоссальным развитием жизни технической, непосредственного производства. Но если идти назад по пути развития культуры, переходя к ее более и более низким ступеням, то отношение изменяется. Идеологическая жизнь все более суживается, и притом быстрее, чем техническая. Чем ниже культура, тем более выступает на первый план непосредственная борьба человека с природой, прямое воздействие на нее. На этих стадиях развития человек сравнительно гораздо меньше рассуждает, обсуждает, оценивает, сравнительно гораздо больше реагирует стихийно на внешнюю среду. По мере приближения к мыслимому, неизвестному началу общественной жизни, содержание труда сводится к простой, не осложненной отвлеченными идеями и нормами борьбе за существование: жизнь идеологическая исчезает перед технической». Это соотношение является настолько постоянным в пределах известной истории человечества, что можно с полным основанием продолжить его «и на более ранние, пока недоступные науке периоды общественного развития. При этом окажется, что в своей наиболее первобытной форме, какая может только логически мыслиться, общественная жизнь должна вся сводиться к техническому процессу, который и приходится, следовательно, признавать исторически-первоначальной областью социального бытия людей» [Из психологии общества, с. 62-63].

Социоадаптон — организующая форма социальной дегрессии, или, с точки зрения адаптации, социальное приспособление для развития, например, язык, техника, наука, культура, идеология, включая все разнообразие их частных форм. Отдельное такое «приспособление бывает полезно иногда для более широкого, иногда для более узкого круга людей: для всего общества, для класса, для группы, для семьи; в этом выражается широта или узость общественной связи в тех или других частных ее проявлениях. Приспособление, полезное для одних членов общества, может быть вредно для других, как наблюдается при борьбе классов, при конкуренции и т.п.; в этом обнаруживается неполное единство общества, как сложного сочетания сравнительно отдельных групп, не во всем приспособленных одна к другой». С точки зрения арогеничности «общественные приспособления представляют из себя формы трудовой деятельности человека в его борьбе за существование, притом деятельности, направленной к пользе не только самого трудящегося, но и других людей. Короче – это формы трудовой совместности людей; а общество, как целое, есть система сотрудничества в самом широком значении этого слова» [Из психологии общества, с. 59]. См. уровни социальной арогеничности.

Социовампиризм — катагеничная социальная связь, когда индивид, социальная группа или класс потребляют больше социальной энергии, чем создают, т.е. живут больше для себя, чем для общества. Социальный паразит – предельная форма социовампиризма.

Социоген (от лат. socio – соединять и греч. γένος – род, происхождение) — арогеничный социогенезу эйдоген. С точки зрения тектологии человек представляет собой систему биогенов и эйдогенов, при этом мера его социальности определяется приобретенным в процессе социализации комплексом социогенов, т.е. всей совокупностью эйдогенов, способствующих дальнейшему развитию общества.

Социогенез (от лат. socio – соединять и греч. γένεσις – происхождение, становление) — адаптация общества к природной среде, исторически наблюдаемая как переход из стихийной фазы его развития в сознательную, что в человеческом измерении означает переход из стадии дробления человека в стадию собирания человека. Основные наблюдаемые при этом тенденции такого глобального общественного процесса, или более кратко, исторические мегатренды, – это возрастание темпа (см. принцип ускорения исторического развития), усложнение и рост организованности общества, рост сотрудничества и всестороннее освобождение человеческой деятельности. Все эти направления общественного развития укладываются в одну главную, в одну магистральную омега-тенденцию, устремленную к единой и «всеобщей конечной цели», терминологически обозначаемой как омега социогенеза.

Социогенόм — комплекс социогенов, объединяющий людей в общество; или, в терминах тектологии, ингрессивная связка, объединяющая отдельные индивидуальные сознания в одно единое общественное сознание. Как системообразующий комплекс социогенόм по своей сути есть такой же «механизм воспроизводства общественного организма», как и генόм – человеческого.

Социодифференциация — дробление общества, исторически совершавшееся по двум направлениям социального подбора и, соответственно, двумя «генетически неоднородными и жизненно-несходными способами»: в одном случае основой подбора было отношение к специфике производства, т.е. специализация, а в другом – отношение к организации производства, к согласованию частей трудового процесса, т.е. организаторская или исполнительская функция. В обоих случаях «основа этих социальных делений лежит в техническом процессе»: в первом случае деление обозначается термином «социальные группы», или «социодифференциация первого рода», в другом – термином «классы», или «социодифференциация второго рода» [Эмпириомонизм, с. 296-297].

Социодифференциация второго рода — деление общества на классы, возникающее «на почве прогрессивного обособления организаторских и исполнительских функций в обществе», т.е. одна из форм дифференциации общества «по вертикали» [Эмпириомонизм, с. 327].

Социодифференциация первого рода — деление общества на социальные группы, возникающее «на почве развития специализации», т.е. одна из форм дифференциации общества «по горизонтали» [Эмпириомонизм, с. 327].

Социомонизм — тождество общественного сознания и общественного бытия. В самом деле, «в своей борьбе за существование люди не могут объединяться иначе, как при помощи сознания: без сознания нет общения, поэтому социальная жизнь во всех своих проявлениях есть сознательно-психическая. Эта мысль нуждается в специальном доказательстве: достаточно того, что просто нельзя представить себе такого социального факта, который происходил бы без участия сознания. Употребляются, правда, отдельные выражения, которые как будто противоречат этому, – например, “физический труд”, “бессознательные действия толпы” и т.п., но легко видеть, что такие выражения не следует понимать буквально: и физический труд слагается из ощущаемых, т.е. сознаваемых движений, направленных к представляемой, т.е. сознаваемой цели; он только отличается тем, что производит “физические” изменения во внешней среде; и бессознательные действия толпы происходят не за пределами сознания действующих, а только не находят в этом сознании ясной мотивировки. Вообще, социальность нераздельна с сознательностью. Общественное бытие и общественное сознание, в точном смысле этих слов, тождественны» [Из психологии общества, с. 57].

Социоморфизм — «представление о мире по образу и подобию общественной среды», начиная от основной метафоры и кончая современной научной картиной мира. С тектологической точки зрения «социоморфизм есть необходимый и всеобщий закон организации опыта», который «формулируется следующим образом: мышление берет свои формы, в конечном счете, из социальной практики; – или иначе: связь элементов опыта в познании своей основою имеет соотношения элементов общественной активности в трудовом процессе» [Философия живого опыта, с. 88, 229].

Социоморфизм картины мира — это связь общей картины мира с социальным устройством эпохи как связь «отражения» с «первообразом». Например, с социально-генетической точки зрения борьба внутри общества есть «первообраз» интерференции непосредственных комплексов, обусловливающей собою перерывы комплексов в современной эмпириомонистической картине мира, в которой, «если считать ее верной для современного познания, едва ли можно ожидать коренных изменений раньше коренного переустройства социальной жизни, ибо данное строение общества должно создавать тенденцию к сохранению этой основной познавательной схемы» [Эмпириомонизм, с. 339].

Социоподбор — регулирующая система «техноподбор – ойкоподбор – эйдоподбор», в которой деятель техноподбора – техносфера, деятель ойкоподбора – ойкосфера и деятель эйдоподбора – эйдосфера, объект техно-, ойко- и эйдоподбора – социальные комплексы, т.е. отношения вещей, людей и идей, основа техно-, ойко- и эйдоподбора – гармоничность этих отношений, т.е. арогеничное их соответствие техно-, ойко- и эйдосфере. Другими словами, социоподбор – это регуляция социальной средой социальных комплексов – технических, экономических и идеологических. Как термин социоподбор синонимичен понятию «общественный подбор» и представляет собой более краткую форму термина «социальный подбор».

Социопрогресс — краткая форма термина «социальный прогресс».

Социосинергетика (от лат. socio – соединять и от греч. συν – совместно и ενέργεια – деятельность) — методология синергизации социальных систем, т.е. способы интеграции их наличных активностей для успешного преодоления сопротивлений среды. В рамках всеобщей организационной науки социосинергетика – раздел супраддитивной социотектологии.

Социосинергизм (от лат. socio – соединять и от греч. συν – совместно и ενέργεια – деятельность) — наиболее совершенный принцип сотрудничества, соответствующий высшей форме адаптации человечества к мировой среде. В социотектологии и вообще в социальной области более удобна краткая форма этого термина – синергизм.

Социосинергичность — коэффициент арогеничности социальной системы, равный отношению суммы ее социогенов к общей сумме ее эйдогенов.

Социосинергия (от лат. socio – соединять и от греч. συνεργία – содействие, соучастие) — высшая форма сотрудничества, при которой иерархия всех внешних и внутренних отношений какого-либо коллектива выстроена согласно принципу организационной симметрии.

Социосистема (от лат. socio – соединять и от греч. σύστημα – составленное из многих частей, соединенных в одно стройное целое) — система сотрудничества, структура общественного взаимодействия в которой реализуется в форме авторитаризма, индивидуализма или коллективизма.

Социосистемный вампир (безличный упырь) — всякий отживший, ненужный, бесплодный элемент социального целого, задерживающий его развитие. Такими безличными вампирами могут быть группы, классы, учреждения, идеи, принципы, при этом из всех когда-либо существовавших и существующих «упырей, люди, взятые как отдельные личности, бывают лишь наиболее мелкими и наименее вредными. Разве можно сравнить хотя бы те несколько сот бочек живой крови, которые успеет выпить для поддержания своего могильного бытия какой-нибудь Меншиков или Азеф, с тем ее морем, которое поглотила, например, испанская инквизиция и которое нельзя даже приблизительно выразить цифрами, – потому что если эта инквизиция сожгла 340 тысяч человек, то она загубила косвенно многие их миллионы и на несколько веков обессилила мозг и тело великой нации». В еще более грандиозные жертвы обошлась человечеству в эпоху своего отмирания вся в целом католическая идея, одним из многих проявлений которой была сама инквизиция. Таким образом, упыри безличные гораздо вреднее, чем персональные, поэтому, «исследуя их мрачное царство, надо постоянно различать их по степени их значительности, широты их влияния. С другой стороны, так как отживание различных элементов социального целого, их заражение смертью происходит не сразу, а постепенно, то следует различать также степени вампиризма в смысле его глубины и законченности. Степени эти бесконечно разнообразны, и существуют промежуточные формы, в которых живое и мертвое смешано настолько, что зачастую очень трудно определить, какой из двух областей они больше принадлежат». Но есть и бесспорные вампиры – «наиболее безнадежно мертвые, наиболее пропитанные тлением», из которых во всей иерархии мира упырей высшее место принадлежит таким, влияние которых на жизнь человечества имеет безусловно омертвляющий характер. Такие великие упыри находятся не среди человеческих личностей, а «среди могучих социальных сил, движение которых увлекает, как пылинки, человеческие атомы. Величайшие социальные силы – это те, которые заложены в самом строении общества, в основной его организации». Это – культурные принципы, действие которых простирается на все области социального целого и сказывается на деятельности и на судьбе всех его элементов. Из всей их триады именно принцип авторитаризма и принцип индивидуализма являются «великими упырями нашего времени». В ходе исторической «борьбы авторитета с индивидуализмом произошел за XIX век глубокий поворот, – когда на арену истории выступил третий культурный принцип – коллективизм» [Великий упырь нашего времени, с. 68-69, 75].

Социосфера (от лат. socio – соединять и греч. σφαῖρα – шар) — социальная часть антропосферы, т.е. все то, что составляет ее социальное; проще говоря, социальная среда человечества, которая, в свою очередь, состоит из техно-, ойко- и эйдосферы, или, другими словами, имеет три измерения: техническое, экономическое и идеологическое.

Социотектогенез — возрастание организованности общества, которая повышается количественно тогда, когда в его рамках при данной структуре объединяется более значительная сумма активностей, т.е. растет социальная энергия, и повышается структурно тогда, когда его активности соединяются с меньшими дезингрессиями, когда уменьшается внутриобщественная борьба и увеличивается коэффициент полезного использования социальной энергии, т.е. становятся меньше ее бесполезные затраты. Это элементарная атрибутика общественного прогресса, его альфа и бета.

Социотектологическая триада — это три культурных принципа, к сочетанию которых сводится «все богатство трудовых человеческих связей в обществе». Опыт показывает, что «в жизни преобладают именно сочетания, смешанные отношения, а не чистые типы. Так, например, рабочий, выступая на рынке труда как продавец своей рабочей силы, находится с капиталистом, ее покупающим, в индивидуалистической комбинации: два формально равных и независимых, но объективно нужных друг другу контрагента. Но затем, придя в мастерскую, тот же рабочий оказывается в авторитарно-подчиненной позиции перед предпринимателем, должен делать то, что ему укажут. С компаньонами по мастерской у него устанавливается, напротив, товарищеская связь, окрашенная в разной мере авторитарными, а также индивидуалистическими оттенками: у более опытных он спрашивает указаний и советов, в некоторых он видит преимущественно конкурентов, противостоящих ему по личным интересам, и тому подобное». На такие же элементы из этой универсальной триады легко разлагаются все без исключения практические связи между людьми в любой области жизни. Взять, к примеру, отношения между читателем и писателем: когда читатель приобретает книгу автора, которую тот написал, не имея в виду никого лично, – это связь на основе второго культурного принципа, поскольку оба контрагента объективно нужны друг другу, но каждый, преследуя свои личные цели, действует независимо; когда читатель при чтении книги следует за авторской мыслью, прислушивается к голосу автора, ища у него совета и руководства, – это связь на основе первого культурного принципа; а когда читатель вступает в переписку с автором, делясь с ним впечатлениями, критикуя или советуя, – это связь на основе третьего культурного принципа. Социотектологическая триада – «величайшая социальная сила, управляющая людьми и их судьбою», более того, «величайшая из всех, какие нам известны» [Великий упырь нашего времени, с. 69-70].

Социотектология — раздел тектологии, изучающий социальные системы: их образование, развитие, взаимодействие, слияние и распад.

Социофетиш — сокращенный вариант термина «социальный фетиш».

Социоформа — «система взаимно-приспособленных психических форм различных особей» [Познание с исторической точки зрения, с. 160], представляющая собой «частный вид биологических форм приспособления», исходной точкой развития которых «следует считать индивидуальную психическую форму приспособления», поскольку они «вполне разлагаются на психические элементы отдельных особей». Подвижный консерватизм социоформ, в свою очередь, задает тенденции развитию общества, изменение и сохранение которого есть «результат взаимного отношения двух противоположных процессов – ассимиляции обществом внешней и дезассимиляции внутренней энергии». Кризисы социоформ «протекают со сравнительно большой медленностью»: «продолжительность их измеряется не секундами, минутами, а днями, годами…», что связано с их громадной сложностью. Новые социоформы возникают в процессе взаимодействия психоформ отдельных особей: «сложившаяся под различными внешними влияниями индивидуальная психическая форма, обнаруживаясь в действиях особи, в свою очередь выступает как внешнее влияние для остальных элементов общества», при этом «в психических аппаратах других людей она вызывает разнообразные изменения, которые могут стать исходной точкой развития новых психических форм»; далее путем подбора «создается система новых индивидуально-психических элементов, взаимосвязанных уже своим происхождением», и «если входящие в эту систему трудовые действия направлены к сохранению общественного целого, к поддержанию и повышению его жизнеспособности, – тогда перед нами новая сложившаяся общественная форма, новый элемент борющейся за свое существование сложной социальной формы жизни. Сотни и тысячи веков действовал подбор в таком направлении, прежде чем общество достигло той высокой сплоченности в борьбе с внешним миром, какая наблюдается в настоящее время» [Основные элементы, с. 163, 165-166, 168-169].

Социум (от лат. socium – общее, совместное) — способная к развитию система человеческих активностей, развертывающихся во внешней среде.

Сочеловек — коллективист, т.е. всецело социальный человек, в полной мере арогеничный обществу.

Специализация — асимметричная ингрессия, или образование дополнительной необратимой связи между комплексами в результате системного расхождения; проще говоря, такое «разделение функций», когда «стороны не могут быть переставлены». Например, кожа защищает другие ткани, в то время как сами они не могут служить защитой для кожи, «крестьянин кормит ремесленника, но ремесленник не кормит крестьянина, а оказывает ему как раз те услуги, которые лежат вне этой функции, образует остальную часть круга потребностей, и т.д.» [Тектология, кн. 2, с. 24]. Как социальный феномен специализация – это необходимый этап в прогрессе форм организационного опыта, связанный с разделением труда и, соответственно, с дроблением опыта, что в конечном итоге приводит к дроблению человека. «Суживая поле работы для отдельного человека», специализация «позволяет гораздо лучше и полнее овладеть этим полем», но, «как всякое жизненное приспособление, она заключает в себе и элементы неприспособленности»: узкий, односторонний опыт приводит специалиста к «полному непониманию природы и жизни в целом», превращая его в самого неприспособленного и ограниченного человека. Как процесс дифференциации социальной практики специализация «стоит в противоречии с тенденцией к единству познания», поскольку «разрывает опыт на части, из которых каждая организуется самостоятельно. В результате получаются два отрицательных явления огромной важности, характерные для современной науки: чрезмерное нагромождение материала и разнородность приемов познания» [Философия живого опыта, с. 244]. Таким образом, специализация, как и любая социальная тенденция, имеет положительную сторону – «благодаря ей в каждой отрасли труда и познания было собрано огромное количество материала и методы совершенствовались несравненно быстрее, чем это было раньше», – и отрицательную, которая «ведет к расхождению методов» и социальному разобщению [Тектология, кн. 1, с. 94].

Специалист — функциональный дифференциал социальной системы, субъект специализации, «человек-дробь», или индивидуум, адаптированный к ограниченной социальной среде; как социальный тип, широко распространенный в эпоху разделения труда, он являет собой необыкновенное разнообразие индивидуальностей: от «профессионала-гения», в совершенстве владеющего всем комплексом знаний и методов своей специальности, до «профессионала-тупицы» с необычайно «узким, односторонним опытом, рутинными методами, полным непониманием природы и жизни в целом», чрезмерная замкнутость которого в своей области, точнее «профессиональная тупость», нередко порождала парадоксальную ситуацию: «величайшие открытия последних веков наибольшее сопротивление встречали обыкновенно со стороны официальных представителей той же отрасли знаний» [Философия живого опыта, с. 244-245].

Специальные науки — это «собранный, оформленный и обобществленный, словом, – специально организованный опыт человечества в определенной области явлений» [Вопросы социализма, с. 311], вся систематизация которого нацелена на то, «чтобы овладеть их взаимной связью, установить их соотношения и тем самым иметь возможность использовать их в интересах человека. Подобные стремления возникают на почве хозяйственной деятельности людей, в процессе трудовой борьбы человечества – борьбы, которую оно неизменно ведет с природой за свое существование и развитие» [Краткий курс экономической науки, с. 5].

Сплин — патологическое состояние психической системы, связанное с понижением ее жизнеспособности после полного удовлетворения потребностей. Это всегда вторичное и строго последовательное явление: пока ассимиляция, усвоение энергии, преобладает над противоположным процессом, никакого понижения жизнеспособности не наблюдается. При чрезмерно благоприятных условиях жизни сплин наступает «не тогда, когда энергия нервной системы еще продолжает возрастать: в это время люди, напротив, чувствуют себя очень хорошо». Здоровье их расстраивается лишь «тогда, когда на почве измененного необычным сочетанием условий строения нервного аппарата выступает жестокая растрата нервной энергии. Является хроническое сжатие мелких сосудов, т.е. судорожные процессы в вазомоторной сфере: с одной стороны затрачивается масса нервной энергии на это повышение иннервации, с другой – уменьшается та поверхность, через которую происходит питание тканей» [Познание с исторической точки зрения, с. 64-65].

Способность индивидуума — психофизиологическая организованность человеческой особи, выражаемая «в неодинаковой степени инициативы, быстроты, целесообразности действий среди изменчивых условий коллективной борьбы с природой» [Тектология, кн. 2, с. 104].

Способы организации опыта — это «способы, по которым происходит группировка элементов в систему»; в силу различия психических и физических явлений таких способов два – индивидуальный и социальный, – порождающие соответственно индивидуально-организованный опыт и социально-организованный опыт [Философия живого опыта, с. 219, 221].

 Способы сохранения форм — это универсальные способы достижения и поддержания подвижного равновесия систем с внешней средой. С тектологической точки зрения существует два таких способа: интенсивный и экстенсивный, причем оба, в конечном счете, сводятся к одному колебательному. В основе интенсивного способа сохранения лежит временной кризис организационной формы, развитие которого определяют две тенденции: рост активностей комплекса за счет среды с достижением необходимого перевеса ассимиляции над дезассимиляцией и рост взаимодополнительных связей в комплексе с достижением достаточного перевеса синергии над противоречиями. В тектологии эти две тенденции отражены как необходимое и достаточное условия устойчивости. Основу экстенсивного способа сохранения составляет пространственный кризис организационной формы, суть которого в том, что растет ее количество, с избытком компенсирующее разрушительное действие отрицательного подбора, в результате образуется относительно устойчивый комплекс однородных организационных форм, который, пройдя серию тектологических актов, может достичь, а затем и поддерживать подвижное равновесие с внешней средой на условиях уже интенсивного способа сохранения. Наиболее сложные и высокопластичные организационные формы сочетают оба способа сохранения, чередование которых позволяет им достигать высокой степени адаптивности: после каждого акта размножения, т.е. экстенсивного способа сохранения, идет борьба за выживание интенсивным путем, а затем каждая выжившая форма пытается снова сохранить себя экстенсивно, т.е. очередным размножением. Так в мире шаг за шагом расширяется ризома организационных форм разных типов и степеней организованности.

Среда — «внешние отношения» системы [Основные элементы, с. 49], или совокупность тех внешних активностей, которые непосредственно оказывают на нее воздействие [Тектология, кн. 1, с. 166]. Для правильного и точного понимания, что такое «среда», существуют три правила. Первое: среда есть «совокупность внешних воздействий, под которыми находится система, но взятых именно по отношению к ней. Поэтому другая система – другая среда» [Тектология, кн. 2, с. 110]. Второе: «в тектологии слово “внешний” имеет не пространственное значение», так как «те части системы, которые выходят из ее организационных связей, хотя бы пространственно находились внутри ее, также должны рассматриваться как ставшие тектологически внешними» [Тектология, кн. 1, с. 201]. И, наконец, третье правило, которое гласит: «среда всегда налицо», так как абсолютно пустого пространства просто не существует [Тектология, кн. 1, с. 165]. Согласно принципу развития среда непрерывно меняется. Тектология различает два типа развития среды, в соответствии с которыми она подразделяется на определенно-изменяющуюся и неопределенно-изменчивую среду.

Средства потребления — «форма энергии, которую люди способны прямо ассимилировать». Как известно, «содержание общественного труда не заключается в непосредственной ассимиляции внешней энергии членами общества; оно сводится только к тому, чтобы производить в элементах внешней природы, в средствах производства, ряд таких изменений, после которых эти элементы принимают вид непосредственно ассимилируемой людьми внешней энергии», превращаясь, таким образом, в средства потребления. Например: «заяц, бегающий по лесу, не может быть непосредственно потреблен людьми; но пройдя через процесс производства, т.е. будучи выслежен, убит и зажарен на вертеле, он становится средством потребления», т.е. именно такой формой энергии, которую люди уже способны напрямую усвоить [Основные элементы, с. 186].

Средства производства — это средства «превращения предметов природы в “продукт человеческого труда”», или, с позиций социальной энергетики, средства «прогрессивного созидания такой среды, по отношению к которой энергия социальной системы была бы maximum». Средства производства и его продукты не относятся к социальной среде: это – внешняя среда, «преобразованная социальным трудом», это – «объекты внешней природы» [Эмпириомонизм, с. 265]. Иными словами, средства производства – это «материалы и орудия общественного труда, непосредственно направленного на внешнюю природу», которыми «измеряется жизнеспособность общества в каждый данный момент, потому что ими для него ограничивается возможность существования. С развитием общества расширяется область средств производства, и сами они изменяются» [Основные элементы, с. 176].

Стадии антропогенеза — это две эволюционные ступени биологического и социального приспособления человека к внешней среде: первая стадия – зооантропогенез – это исходная ступень, на которой человек представляет собой самую совершенную биоформу животного типа развития, и вторая стадия – нооантропогенез – это следующая ступень, на которой человек уже являет собой разумную форму жизни. Первая стадия целиком охватывает пролог истории и проходит под знаком зооса, а вторая начинается с началом истории и проходит уже под знаком нооса.

Стадии монизма — три исторических этапа развития монизма: теомонизм – эйдомонизм – эмпириомонизм.

Стадии социогенеза — в историческом масштабе социогенез проходит две стадии: стихийную и сознательную. С социально-трудовой точки зрения стихийная фаза включает в себя протоколлективизм, авторитаризм и индивидуализм, а сознательная – коллективизм.

Стадность — эмбрион сотрудничества, «стихийный зародыш коллективизма», несовместимый «с его высшею, осознанною формою». Как известно, «первобытная стадность была безличным, стереотипным единством людей в их маленьком коллективе», однако «стадным является и теперь человек, который безлично и пассивно сливается со своим ограниченным, частичным коллективом, подчиняясь его настроениям и мыслям, не стремясь критически и творчески отнестись к ним, поднять их выше, внести в них новое и лучшее. Стадными и теперь очень часто бывают люди в толпе; самый резкий пример – паника. Стадность в мышлении не так бросается в глаза, как стадность чувства или порыва, – но в жизни имеет еще больше значения. Это – мещанская, и не только мещанская, боязнь “быть не как все” в своем кругу, нарушать его привычки, приличия, моды». Более того, «стадность толпы, группы, организации порождает борьбу против того, что пытается быть не стадным. Нередко толпа в паническом настроении бешено набрасывается на того, кто ему не поддается и пробует внести сознательность в ее действия, или вообще не идет по ее линии». К стадности относится и «всякое стихийно-пассивное подчинение социальной среде». И, наконец, следует заметить, что «в отрицании стадности коллективизм сходится с индивидуализмом; но мотивы здесь резко различны. Индивидуалист отстаивает против стадности только себя и свое; коллективист же стремится к возвышению и совершенствованию своего коллектива, и отстаивает свое не как свое, но как лучшее, и не для того, чтобы обособиться от коллектива, но чтобы дать ему это лучшее, и на такой основе удержать и развить свое единство с коллективом». Стадное существо – «не истинный член коллектива, член его только тот, кто дает ему нечто свое, большое или малое, но лично и свободно осознанное, и потому неизбежно иное, чем то, что дают другие. Стадная единица ничего не прибавляет к коллективу, кроме своей механической силы, и при этом увеличивает его инерцию. А это может быть полезно, пока движение целого идет по установившейся, прямой линии, – но неизбежно вредно в наиболее важные моменты движения, на его исторических поворотах» [О пролетарской культуре, с. 334-335].

Стадный человек — это «человек, который безлично и пассивно сливается со своим ограниченным, частичным коллективом, подчиняясь его настроениям и мыслям, не стремясь критически и творчески отнестись к ним, поднять их выше, внести в них новое и лучшее», более того, он даже боится «“быть не как все” в своем кругу, нарушать его привычки, приличия, моды», являя собой некую стадную единицу, которая «ничего не прибавляет к коллективу, кроме своей механической силы», увеличивая при этом его инерцию [О пролетарской культуре, с. 334-335], – в общем, если кратко, это обыкновенный среднестатистический суб.

Стадо — первичный коллектив, который «характеризуется тем, что образующие его особи – организмы – находятся вместе, связаны общностью той обстановки, в которой находятся», т.е. «подвергаются более или менее постоянно, систематически, одним и тем же воздействиям со стороны среды. А так как это организмы одного вида, и даже обычно состоящие в близком кровном родстве, то естественно, что и реагируют они на эти воздействия более или менее одинаково; где реакции становятся разнородны, там стадная связь, очевидно, должна распадаться» [Кризисы нервно-психических систем, с. 118].

Старейшина — это социальный эгрессор элементарного типа, «организатор труда» в первобытную эпоху [Эмпириомонизм, с. 296]; иначе говоря, центральный элемент простейшей «авторитарной формы жизни», исторически возникшей на втором этапе разделения труда, когда сумма коллективного опыта возрастает до таких размеров, что отдельный человек «овладевает ею только в поздних стадиях своей жизни, да и то не каждый в полной мере. Тогда выделяется старший в роде, как носитель всего опыта группы, в противоположность остальным ее членам, располагающим лишь неполным опытом». Опираясь на свой накопленный опыт, он «начинает указывать, остальные – следовать его указаниям». И в дальнейшем, «чтобы в пределах своей психики охватить наибольшую сумму опыта, тот, кто указывает другим, все в большей мере суживает свою “физическую” активность: он реже и реже действует лично, чаще и чаще – через других; он превращается в распорядителя по преимуществу, в организатора групповой жизни. Остальные, напротив, сохраняют все меньше личной инициативы, привыкают подчиняться, становятся постоянными исполнителями чужих указаний» [Вопросы социализма, с. 32-33].

Старение — один из важнейших кризисов в жизни организма, соответствующий «тому неуловимому и ничем заметно не отличающемуся моменту, когда ее восходящая линия сменяется нисходящей: перевес жизненного усвоения над дезассимиляцией прекращается, чтобы затем уступить место обратному их соотношению» [Тектология, кн. 2, с. 214]; иными словами, тектология рассматривает старение «как результат неблагоприятных для организма внешних отношений, или, что то же, неблагоприятной среды: если сумма его активностей понижается, значит, среда много отнимает у него и не дает достаточного материала для усвоения». Исходя из такого понимания проблемы вполне естественно возникает задача: «создать среду, достаточно благоприятную для старческого организма, или, что сводится к тому же, изменить его так, чтобы нашими обычными средствами ее можно было для него создавать. Это неразрешенная задача; но считать ее неразрешимой нет иных оснований, кроме консерватизма мышления. Частично при известных условиях даже и наша медицина все же решает ее. А природа принципиально решила ее для организаций выше и ниже нашего организма – для одноклеточных существ и для коллективов: их старость не окончательная, она может сменяться обновлением» [Тектология, кн. 2, с. 110-111].

Старость — «общеорганизационная болезнь организма», которая «есть частный случай общего организационного факта – противоречий системного расхождения», т.е. «по своей природе не частичное повреждение организма и даже не простая сумма частичных повреждений, хотя бы очень многих», а болезнь именно «тектологическая, охватывающая все строение организма» [Тектология, кн. 2, с. 89, 78-79]. Иными словами, старость – это общая структурная болезнь организма, когда нарушение организованности его функций есть результат темпорального расхождения его частей, суть которого в том, что разные органы и ткани в течение жизни организма начинают развиваться разными темпами, вследствие чего между ними нарастает жизненное расхождение. Например, в человеческом организме, состоящем из сотни триллионов клеток, в результате их многолетней жизненной борьбы некоторая часть тканей и органов деградирует, так как ухудшаются их организационные соотношения и условия внутренней среды; это в соответствии с принципом минимума подрывает жизнеспособность всей колонии клеток, что означает «прогрессивное понижение энергии», которое «ведет мало-помалу к самому невыгодному для организма упрощению его структуры: наиболее дифференцированные ткани подвергаются вымиранию их клеток, наименее дифференцированные – клетки соединительной ткани – размножаются вместо них, но, конечно, не могут выполнять их специальных функций, и организм в конце концов погибает» [Тектология, кн. 1, с. 210-211].

Статика — «учение о тех или иных формах, взятых в равновесии». В истории науки «статика повсюду развилась раньше динамики, а затем сама преобразовывалась под ее влиянием». Как известно, «организационно-статическую точку зрения» выражает математика [Тектология, кн. 1, с. 124]. Основу статики составляла «идея о неподвижном, неизменном, абсолютном в природе» [Основные элементы, с. 11]. С организационно-динамической точки зрения этот «своеобразный способ понимания всех вообще явлений природы» ошибочен: «первая ошибка статики заключалась в том, что она смешала медленное движение, которое мало заметно для неразвитого познания, с полной неподвижностью, – незначительные и постепенные изменения, которые трудно уловить нашими довольно грубыми органами чувств и восприятия, – с полным отсутствием изменений», а вторая ошибка статики – в «преувеличении относительной отдельности и единства существования предметов до степени абсолютных» [Основные элементы, с. 22].

Статистическая индукция — еще одна форма индуктивного исследования, которая как метод представляет собой «количественный учет фактов и подсчет их повторяемости». Количественный учет подразумевается в самом определении «организованности» и «дезорганизации», поскольку «только тогда, когда он произведен хотя бы приблизительно, можно сказать, действительно ли целое практически больше или меньше в определенном отношении, чем простая сумма его частей, и насколько. Подсчет же того, насколько часто повторяются те или иные сочетания», играет роль «главным образом на низших стадиях исследования, пока оно еще не вышло из пределов группы частных, конкретных фактов»: «едва ли целесообразно подсчитывать частоту, например, централистической формы организации в строении неорганических систем, живых существ и психических комплексов, социальных, идейных группировок и т.п.» [Тектология, кн. 1, с. 130].

Статический метод — «исследование явлений вне их всеобщей связи, явлений, как самостоятельных “предметов”». Такой метод проводит «слишком резкие границы между науками» [Познание с исторической точки зрения, с. 204].

Стационарный комплекс (стационарная система) — см. персистент.

Степень дифференциации — соотносительная тектологическая разность между комплексами по линии ингрессии, эгрессии и дегрессии; или в рамках выделенной системы определенная между ее частями ингрессивная, эгрессивная или дегрессивная разность. При этом степень дифференциации «не следует смешивать с уровнем организованности. Например, в центральном нервном аппарате вне всякого сомнения сферу высшей организованности представляет кора больших полушарий. Но та часть продолговатого мозга, которая называется “жизненным узлом” и которая управляет ритмичностью дыхания и кровообращения, столь же несомненно является более дифференцированным органом, а потому в выполнении своих сравнительно элементарных функций более необходимым для организма, – ее повреждение гораздо быстрее ведет к его гибели. Так и в научно-технической постановке тонких и сложных работ какой-нибудь узкий специалист, в совершенстве владеющий одной детальной операцией, может оказаться более незаменим, чем ученый-организатор, руководитель этого дела». Определяя степень дифференциации, следует учитывать ее соотносительность: например, человеку ампутировали руку, но он продолжает жить, в то время как отрезанный орган умирает; но если, к примеру, вынуть из тела сердце, которое «дифференцировано не больше руки», то «умирает то и другое». Дело в том, что «физиологический комплекс “тело минус рука” обладает совокупностью функций, среди которых есть и вполне однородные с функциями утраченной руки или очень мало от них отличающиеся: осталась другая рука. Таким образом, для тела потерянный орган является соотносительно лишь в слабой степени дифференцированным, так как он слабо дифференцирован по отношению к одной из частей этого тела – к другой руке. Напротив, для отрезанной руки утрачена огромная сумма функций, совершенно в ней отсутствующих, соотносительная дифференциация остального тела очень велика, и возможность сохранения здесь сводится к нулю. Соотносительная же дифференциация сердца с точки зрения остального организма также велика, потому что вполне однородными или близкими к сердечным функциями он ни в какой своей части не обладает; и результат удаления сердца иной, чем ампутация руки. Так же обстоит дело с повреждением частей коры головного мозга и “жизненных центров”» [Тектология, кн. 2, с. 240].

Степень организованности — порядок расположения комплекса в системе цепной эгрессии относительно низшего периферического комплекса.

Стерео́ма тектологии (от греч. στερέωμα – основа, опора) — это «всеобщая причинная связь явлений». Человеческое «познание ищет чего-нибудь действительно неизменного, на чем оно могло бы остановиться, что могло бы служить ему, как точка опоры в его деятельности», и «находит такую точку опоры, но не в самых вещах, а в их отношениях», не в самих явлениях, а в их причинной связи, которая «есть всеобщий закон», высший из всех законов, которые «человеческий разум предписывает природе» [Основные элементы, с. 41].

Стереотип — устойчивая система связей между центрами возбуждения и торможения в коре больших полушарий головного мозга, которая возникает путем многократного повторения определенной комбинации сменяющих друг друга комплексов условных раздражителей.

Стихийный консерватизм — социальный персистент, т.е. наследие первобытной жизни, превратившееся в наши дни в социальный атавизм; иначе говоря, социогенетический груз многовековой борьбы за существование, сыгравший в стихийной фазе социогенеза огромную положительную роль в сохранении жизни человечества, в «ее отстаивании против грозных и враждебных сил внешнего мира». Тысячи веков «все усилия людей направлялись к тому, чтобы только избегнуть ее крушения и гибели, чтобы только поддерживать ее, поддерживать такую, какова она есть; при ее слабости и неустойчивости малейшее изменение угрожает ей страшной опасностью, почти неминуемым разрушением; и человек чувствует непреодолимый ужас перед всем новым и необычным в своей собственной жизни, как и в окружающей природе. Все это вполне естественно и законно. Когда чуть теплится огонек жизни, всякое колебание для него опасно, грозит погасить его бесповоротно. Стихийные влияния внешнего мира не могут не порождать время от времени стихийных изменений в природе людей, в их взаимных отношениях; но изменения эти бесконечно чаще гибельны, чем полезны для жизни; они нарушают сложившееся равновесие жизни, а в ней нет элементов для того, чтобы произвести новое, высшее, и тогда ее падение неизбежно. Отсюда стихийный консерватизм первобытной жизни, отсюда то громадное внутреннее сопротивление, которое оказывает она всякому развитию, всякому преобразованию. Этот консерватизм и это сопротивление так долго царили над человечеством безраздельно, что их не успело изгладить все движение исторической жизни, и следы их на каждом шагу дают себя чувствовать даже в психологии прогрессивнейших групп и классов современного общества» [Вопросы социализма, с. 46-47].

Стихионы — первичные, далее неразложимые частицы, из которых, как полагали античные мудрецы, состоит вся материя.

Стихия — в античной философии «корень всех вещей», первооснова, т.е. некое материальное начало, которых, согласно Эмпедоклу, четыре: огонь, воздух, вода и земля; в обычном понимании – это разрушительная, ничем не сдерживаемая, слепая и всесокрушающая природная сила; в терминах тектологии – это всякий угрожающий прогрессу человечества, дезорганизующий или препятствующий его развитию природный процесс. Именно борьба со стихиями есть «всеобщий и основной двигатель прогресса», а не внутриобщественная борьба, которая не столько двигает прогресс, сколько его тормозит, хищнически расточая социальную энергию. Мир между людьми не только возможен, но и жизненно необходим, а вот мира с природной стихийностью быть не может: «это такой враг, в самом поражении которого всегда есть новая угроза», и чем теснее человечество «смыкает свои ряды для завоевания природы, тем теснее смыкаются и стихии для мести за победы». Человечество побеждает, пока нападает, а для победы ему необходимы непрерывное размножение, т.е. «безграничный рост жизни», и Ладомир, т.е. та «великая общая жизнь», которая увеличивает синергию коллективных усилий, беспредельно умножает общую коллективную силу человечества [Вопросы социализма, с. 76, 152-153].

Стоимость — «общественно-трудовое отношение» [Наука об общественном сознании, с. 386].

Стоимость продукта — с энергетической точки зрения количество трудовой энергии, затраченное на производство данного продукта и измеряемое продолжительностью и интенсивностью работы всех участников его производства. Синоним – общественная стоимость.

Страдание — это преобладание отрицательного подбора над положительным, которое сопровождается «понижением энергии системы, уменьшением жизни; это частичная смерть». Систематический перевес страдания над удовольствием превращается в «разрушительную силу» и «ведет к упадку системы, к ее деградации, а затем гибели». Что касается человека, то такая разрушительная тенденция губительно сказывается лишь на слабых психических натурах, поскольку «страдание гармонизирует психическую жизнь, если она богата и могуча; недаром страдание налагает на лицо сильных людей отпечаток особенного “благородства”, которое выражает собою принципиальное единство в направлении воли» [Эмпириомонизм, с. 168-169].

Стратегия — методология планового ведения долговременной борьбы, или, собственно, сам план достижения намеченной цели в виде ряда промежуточных задач и способов их решения.

Стремление — «акт сознания, отражающий начинающееся ослабленное воспроизведение самого действия» [Основные элементы, с. 196], проще говоря, «сокращенная форма волевого комплекса “действия”», т.е. «неполный волевой комплекс, не отражающийся ближайшим образом на комплексах среды, но при достаточных условиях непосредственно переходящий в волевой акт, который уже “отражается” в среде» [Эмпириомонизм, с. 278, 156]. С позиций психоэнергетики стремление есть «центробежный акт сознания», связанный с «растратой нервной энергии по направлению к периферическому мускульному аппарату», и как незавершенное действие, усиливаясь, «оно имеет тенденцию перейти в полное действие, и даже более того, всегда заключает в себе большую или меньшую долю действительных мускульных сокращений и напряжений, настоящей двигательной иннервации» [Познание с исторической точки зрения, с. 120]. Как факт психического опыта стремление не общезначимо, оно субъективно, т.е. не согласовано с переживаниями других людей, не приведено в гармонию с их опытом и потому не имеет для других людей объективного характера. Разумеется, о своем стремлении всегда можно сообщить другим людям при помощи высказываний, но «сообщать свои переживания другим – еще не значит достигать согласованности, гармонии их с чужими переживаниями; от этого психический опыт отдельного лица еще не становится интегральной, органической составной частью коллективного опыта, он остается личным опытом» [Эмпириомонизм, с. 23].

Строение — «внутренние соотношения комплекса», т.е. взаимоотношения между его элементами [Тектология, кн. 1, с. 203, 119]. При этом слово «строение» не должно «вызывать статического представления о неподвижности. Если, например, в Солнечной системе Луна по определенным законам движется вокруг Земли, а Земля в своем пути совершает определенные колебания в зависимости от движений Луны, то эти взаимные отношения планеты и спутника принадлежат к “строению” Солнечной системы» [Основные элементы, с. 49]. В научной литературе более употребителен синоним «структура».

Структура (от лат. structura – строение, расположение, порядок) — это «способ организации» комплекса, т.е. способ связи его элементов, определенная комбинация его активностей [Тектология, кн. 2, с. 193]. Тектология устраняет разделение между структурой и законом, поскольку «способ организации, приводящий к данной структуре, и есть ее собственный закон» [Новая фаза в понимании законов природы, с. 131].

Структурная устойчивость — 1) тектологическая величина, характеризующая способность комплекса сохранять тектологическую форму под определенным внешним воздействием и которая «всегда может быть выражена количественно» (например, «в механике всевозможные коэффициенты сопротивления гнутию, разрыву, кручению и проч. являются именно численным выражением структурной устойчивости разных тел по отношению к определенным внешним воздействиям»); 2) тектологическое понятие, выражающее организационную устойчивость комплекса в конкретных условиях, которая зависит не от суммы сконцентрированных в нем активностей-сопротивлений, а от способа их сочетания, от «характера их организационной связи» [Тектология, кн. 1, с. 207]. Одним из условий структурной устойчивости комплекса является образование дополнительных соотношений, развивающихся при дифференциации его частей, а самым общим «выражением структурной устойчивости является “закон равновесия”» [Тектология, кн. 1, с. 248]. «Структурная устойчивость целого определяется наименьшей его частичной устойчивостью», т.е. зависит от «наименьших относительных сопротивлений всех его частей во всякий момент». Например, микроскопического повреждения кожи достаточно для заражения всего организма, хотя размер ранки может быть в сто и более миллионов раз меньше его поверхности [Тектология, кн. 1, с. 216-217]. «О структурной устойчивости можно говорить всегда только по отношению к тем или иным воздействиям, а не по отношению ко всяким вообще; одному яду организм оказывает более значительное сопротивление, другому – более слабое и т.п.; для каждого разрушающего влияния коэффициент особый». Например, цифры средней продолжительности жизни атомов «представляют суммарные коэффициенты структурной устойчивости данных форм вещества в тех обычных условиях, при которых нам их приходится наблюдать», в то время как масса и энергия представляют собой коэффициенты количественной устойчивости. «Когда удастся выяснить те воздействия, от которых зависит разрушение атомов, и планомерно изменять его скорость для различных тел, тогда не только будет решен теоретический вопрос об условиях их структурной устойчивости, но и практически человечество получит возможность располагать гигантскими количествами активностей “внутриатомной энергии”» [Тектология, кн. 1, с. 208]. NB: Искусственная радиоактивность была открыта Э. Ферми только в 1934 году, а в 1942 году им же была осуществлена первая цепная ядерная реакция.

Структурное единство природы — это универсальная концепция в тектологии, отражающая «возможность одинакового выражения законов природы» для различных комплексов [Организационный смысл принципа относительности, с. 128].

Структурные законы — это «законы равновесия, или организационные законы», которые подразделяются на физические – для простых систем и биосоциальные – «для более сложных, составленных из тех же простых», причем «законы простых структур в этом случае всегда и полностью обязательны для более сложных, господствуют над ними» [Новая фаза в понимании законов природы, с. 131].

Структурный монизм — тождество связей и соотношений в системах любого рода и любой природы. В тектологии этот всеобщий эмпирический факт формулируется как структурное единство всех наблюдаемых в мире процессов. Какие бы явления не сопоставлялись, пусть самые что ни на есть разнородные из самых отдаленных друг от друга областей, во всех без исключения обнаруживается их структурная тождественность. Что общего, например, в движении пешехода и луча света? Однако «путь луча, идущего через две различные среды из одной точки в другую, подчиняется тому же закону, по какому должен избрать свой путь пешеход, идущий также из одной точки в другую через ровный луг и свежевспаханное поле, если он желает прийти к цели в кратчайшее время. Соотношения столь несравнимых вещей выражаются одной и той же математической формулой» [Тектология, кн. 1, с. 62].

Структурный прогресс — это такие тектологические изменения в комплексе, связанные не столько с количественным увеличением активностей в комплексе, сколько с их перегруппировкой, с изменением самого способа их сочетания и такой гармонизацией их связей, которая одновременно с уменьшением внутренних дезингрессий в комплексе увеличивает сумму его соотношений с внешней средой и их разнообразие. Именно такие структурные преобразования в комплексе расширяют область его дальнейшего развития и «позволяют в более значительном масштабе преодолевать разрушительно направленные активности сопротивления среды» [Тектология, кн. 2, с. 274].

Структурный регресс — это «сужение возможностей дальнейшего тектологического развития» комплекса при вхождении в него элементов извне и «приспособление к суженной среде» [Тектология, кн. 2, с. 276-277]. Тенденция такого формообразования противоположна структурному прогрессу, так как «убывают под воздействием среды в первую очередь элементы менее прочно связанные с целым, связи которых тем самым уменьшали однородность этого целого, а уменьшение числа связей и увеличение однородности как раз означает упрощение структуры» [Тектология, кн. 1, с. 204]. Не существует «чистого» тектологического прогресса: прогрессивные моменты всегда перемешаны с регрессивными, «и дело только в соотношении двух сторон, в большей или меньшей степени перевеса одной над другой» [Тектология, кн. 2, с. 277].

Структурогенез — процесс выстраивания общей структуры взаимодействующих систем в соответствии с принципом организационной симметрии.

«Суб» — обиходное сокращение термина «субантроп».

Субадаптон — приспособление регрессирующей системы «к среде суживающейся, т.е. к некоторым временным и частным условиям, а не к типическим изменениям», вследствие чего «предопределяется, в общем, неприспособленность к среде расширяющейся, типически-изменчивой». Такое приспособление означает структурный регресс, который, «без сомнения, часто сопровождается количественным прогрессом, но тогда лишь временным и частичным. Например, паразит с редуцированной организацией, живя за счет соков широко распространенного вида, может размножаться сильнее прежнего, достигнуть больших размеров тела, вообще, охватить своей видовой формой большое количество материи и энергии. Но поскольку редукция произошла, постольку заранее ограничивается и суживается сама возможность дальнейшего завоевательного движения. Паразит приспособился к определенным “хозяевам”, которых эксплуатирует, и уже тем самым исключается его распространение в более широких размерах, чем распространение “хозяев”. Но и в этих рамках, если паразит размножается слишком сильно, новый предел кладется вымиранием “хозяев”; а поскольку они сами жизнеспособны и тектологически активны, постольку еще борьбой их против паразитической эксплуатации. Человек, например, рано или поздно истребит всех своих паразитов. Не исключена, безусловно, и возможность того, что границы жизни редуцированного вида все-таки будут вновь расширены на каких-то иных и новых путях приспособления; но это уже случится не благодаря утрате организмом части его органов и функций, а несмотря на нее, например, если не вполне редуцированные группировки вновь шаг за шагом восстанавливаются». С организационной точки зрения всякое «приспособление к суженной среде само по себе должно рассматриваться как структурный регресс, потому что ведет к сокращению организационных возможностей» [Тектология, кн. 2, с. 276].

Субаддитивность (от лат. sub – под (приставка, означающая нахождение внизу, под чем-либо) и additum – прибавлять, присоединять) — структурная характеристика неорганизованного комплекса, отражающая внутреннюю неустойчивость его организации, при которой практическая сумма составляющих его активностей меньше практической суммы противостоящих им сопротивлений среды. С организационной точки зрения субаддитивность – это результат несогласованности внешних и внутренних связей комплекса, вследствие чего внешняя структура комплекса, т.е. его среда, разрушает внутреннюю. Своим содержанием термин дублирует слово-понятие «дезорганизованность» и представляет собой более краткую форму термина «отрицательная неаддитивность» и его синонима – катагеничная неаддитивность.

Субаддитивный комплекс (от лат. sub – под (приставка, означающая нахождение внизу, под чем-либо) и additum – прибавлять, присоединять) — неорганизованный комплекс, который в определенной среде проявляет себя как целое, практически меньшее простой суммы своих частей. Это происходит по той простой причине, что противостоящие комплексу сопротивления соединены более успешно, чем его собственные активности, что и выражается в величине их практической суммы, которая оказывается большей, чем практическая сумма всех наличных активностей комплекса.

Субантроп (от лат. sub – под (приставка, означающая нахождение внизу, под чем-либо) и греч. άνθρωπος – человек) — человеческая особь с животным типом психики, пребывающая в стадии стихийной адаптации к внешней среде, что в терминологии антропогенеза полностью укладывается в понятие «зооантроп»; в терминах тектологии – это неорганизованный эгокомплекс, который как целое меньше своих частей; образно говоря, «человек-дробь» с лоскутной системой индивидуального опыта и в силу этого с фрагментарным мировоззрением. Таким образом, с организационной точки зрения к субантропу следует отнести всякого «одностороннего, противоречиво развивающегося человека наших времен», типичного представителя стихийной фазы социогенеза, если с той же точки зрения подлинным человеком считать «то гармоничное, разностороннее существо, которое его сменит» в сознательной фазе социогенеза. Действительно, «при громадном количественном различии опыта и при коренном несходстве самого типа жизни представитель одной фазы развития человечества не в силах даже понять представителя другой фазы, не в силах конкретно вообразить его психическую жизнь». В таком случае нет и «смысла одним и тем же словом “человек” обозначать существа, настолько разнородные», так как «мало пользы в объединяющем понятии там, где реальные различия преобладают над сходством, где нет психической связи и единства, достаточных для взаимного понимания живых существ». Поэтому как с позиций антропогенеза нельзя признать человеком «существо эмбрионально-простое, стихийное, чуждое развитию», так и с более общих позиций тектогенеза нельзя признать человеком «существо неполное, часть, оторванную от своего целого, дисгармонически развивающуюся». И напротив, если признать человеком «существо развитое, а не эмбриональное, целостное, а не дробное», то «вывод будет такой: человек еще не пришел, но он близко, и его силуэт ясно вырисовывается на горизонте» [Вопросы социализма, с. 46].

Субантропный принцип — основной принцип взаимоотношений субов, выраженный в народной тектологии пословицей «человек человеку – волк».

Субподбор — частный случай подбора при действии одного из его факторов; например, введенная в биологию Дарвином неполная схема биоподбора, сводящая его механизм исключительно к борьбе-конкуренции; точнее, социально-экономическая схема Мальтуса, подставленная Дарвином на место схемы естественного подбора, что своим грубым социоморфизмом исказило его суть и сузило его содержание до сугубо частной формулировки: выживают лишь те биоформы, которые более приспособлены среди конкуренции за средства существования. Однако конкуренция является всего лишь частным, хотя и важным случаем для биоподбора, поскольку биоформы гибнут не только от вытеснения их более приспособленными, но и от изменений климата, от глобальных катастроф, от усиления жесткого космического излучения и т.д. Поэтому самой общей формулировкой подбора будет тектологическая: разрушаются формы, не приспособленные к своей среде, и сохранятся к ней приспособленные.

Субсоциальные отношения — основные отношения в обществе стихийного социогенеза, выраженные в народной тектологии пословицами: «после нас хоть потоп», «я ничего не знаю, моя хата с краю», «человек человеку – волк» и т.д.

Субсоциум (от лат. sub – под (приставка, означающая нахождение внизу, под чем-либо) и socium – общее) — это общество стихийного социогенеза, полное внутренних противоречий, с идеологией и практикой авторитаризма и индивидуализма; проще говоря, совокупность субов.

Субстанция — некая единая сущность, т.е. «пустая метафизическая абстракция», которая «теряет значение, когда на ее место становится содержательное энергетическое обобщение» [Познание с исторической точки зрения, с. 255]. Исторически происхождение этого понятия связано с метафизической попыткой свести параллелизм к причинности: так, например, дуализм «тела» и «духа» примирялся метафизическим монизмом «субстанции», поскольку полагалось, что эта единая «сущность» проявляет себя двумя путями, создавая два ряда «видимостей», которые строго параллельны и одновременны именно потому, что «непрерывно порождаются одной и той же общей причиной», т.е. субстанция в метафизике выступала как скрытая причина параллелизма [Страна идолов, с. 239].

Субстрат — конкретный состав системы, т.е. элементы системы, рассмотренные с точки зрения их природы. Например: субстрат экосистемы – организмы (конкретная совокупность определенных животных, растений, грибов и микроорганизмов), субстрат организма – органы, субстрат органа – клетки, субстрат клетки – ядро и цитоплазма, субстрат цитоплазмы – органоиды и т.д. Более простой пример: субстрат молекулы воды – два атома водорода и один атом кислорода, субстрат атома водорода – один протон и один электрон, а кислорода – ядро из восьми протонов и восьми нейтронов и оболочка из восьми электронов. Таким образом, говоря о субстрате системы, исследователь осуществляет конкретизацию ее элементов, т.е. интересуется их спецификой. В качестве пояснения: эгрессивная система из десяти элементов, допустим, из одного центрального и девяти периферических комплексов, – это предельная абстракция; в то время как отделение солдат из одного сержанта и девяти рядовых или солнечная система из светила и девяти планет – это уже определенные конкретизации.

Субтектор (от лат. sub – под (приставка, означающая нахождение внизу, под чем-либо) и греч. τέκτων – строитель) — организуемый комплекс. Сокращенный вариант – субтект.

Субъективная точка зрения — ненаучный взгляд на что-либо с позиций индивидуально-организованного опыта, содержание которого лежит в широком диапазоне от глубочайшего заблуждения (типа «частная собственность служит прогрессу человечества») до неточности в той или иной степени (типа «холодно», «тепло» или «так себе» – обычных ответов на вопрос «какая температура сегодня на улице?» вместо объективного и строго научного ответа «термометр показывает столько-то»).

Субъективное — это «то, что не обладает общезначимостью, что имеет значение лишь для одного или нескольких индивидуумов» [Эмпириомонизм, с. 15].

Субъективный опыт — это индивидуально-значимый, а не просто индивидуальный опыт. Действительно, нельзя, например, признать субъективным пока еще индивидуальный «опыт какого-нибудь исследователя, открывающего новые факты и проверяющего, а частью опровергающего старые», который «фактически в наибольшей мере гармонирует со всей совокупностью коллективного опыта и находится в полном соответствии с его общими организующими формами»: такого рода «индивидуальный опыт принимает мало-помалу характер социального, распространяясь в обществе все шире и шире. Именно на этом основана, с одной стороны, непрерывная гармонизация социального опыта путем устранения его противоречий, с другой стороны, расширение социального опыта путем внесения в него новых и новых элементов индивидуального опыта отдельных развивающихся личностей» [Эмпириомонизм, с. 27].

Субэго — «наши собственные “подсознательные” переживания», которые «никогда не могут стать для нас объектом прямого, непосредственного опыта; однако они не лежат и вне нашего опыта вообще – тогда о них не пришлось бы и думать и говорить» [Эмпириомонизм, с. 337].

Субэгрессор — структурно зависимый от эгрессора комплекс в эгрессивной системе. Синоним – периферический комплекс.

Суждение — комплекс простейших элементов мышления, проще говоря, комбинация понятий [Эмпириомонизм, с. 271].

Суженная среда — «некоторые временные и частные условия» развития какого-либо комплекса, обуславливающие его структурный регресс, поскольку неизбежно редуцируют адаптацию, сокращая при этом организационные возможности комплекса [Тектология, кн. 2, с. 276].

Супраддитивная система (от лат. supra – сверх, выше, больше; additum – прибавлять, присоединять и греч. σύστημα – составленное из многих частей, соединенных в одно стройное целое) — комплекс элементов, представляющий целое, которое практически располагает большей суммой активностей, чем если бы эти составляющие его элементы существовали отдельно. Никакого создания из ничего в этом случае не происходит: такой якобы «эмерджентный», а на самом деле обыкновенный организационный эффект объясняется просто – «надо только представить организуемые активности вместе с теми сопротивлениями, которые они преодолевают»: вполне понятно, что какое-то определенное сочетание активностей из всевозможных их комбинаций может оказаться больше комбинации противостоящих им внешних сопротивлений [Тектология, кн. 1, с. 114].

Супраддитивная функция (от лат. supra – сверх, выше, больше; additum – прибавлять, присоединять и functio – исполнение, осуществление) — это ароцикличная инверсионная функция Богданова, описывающая развитие взаимосвязанных комплексов в неравновесной системе. Пусть в такой активно развивающейся системе фиксируются внешним наблюдателем через равные промежутки времени ∆t два ряда взаимозависимых комплексов α и β:

 α_i-2           α_i-1              α_i                α_i+1               α_i+2   … 

→→→→→→→→→→→→→→→→→→→→ t

β_i-2                 β_i-1          β_i                 β_i+1              β_i+2      …  

Поскольку всякий процесс (например: α_i → β_i) протяжен во времени, то два ряда смещены на некоторый промежуток времени, допустим, на ∆t/2:

α_i-2           α_i-1              α_i                α_i+1               α_i+2   … 

→→→→→→→→→→→→→→→→→→→→ t

        β_i-2                 β_i-1          β_i                 β_i+1              β_i+2      …  

Поскольку всякое изменение непрерывно, то между тектологическими состояниями α_i-1  и  α_i  через ∆t/2 комплекс α будет находиться в некотором промежуточном состоянии, допустим, α^′ , и соответственно, комплекс β между тектологическими состояниями β_i-1 и β_i будет находиться в некотором состоянии β^′:

α_i-2           α_i-1     α^′         α_i                α_i+1               α_i+2   … 

→→→→→→→→→→→→→→→→→→→→ t

        β_i-2                 β_i-1    β^′      β_i                 β_i+1              β_i+2      …  

Согласно принципу непрерывности:

           α_i-1  = α^′ ,  α^′ = α_i  , но  α_i > α_i-1    и   β_i-1= β^′ ,  β^′= β_i  , но  β_i > β_i-1 .

Функциональная зависимость между изменениями комплексов α и β будет выглядеть следующим образом:

           α_i = Ϝ(β_i-1), но β_i-1 = f(α_i-1), в итоге α_i = Ϝ {f(α_i-1)},

и соответственно:

           β_i = Φ(α_i), но α_i = φ(β_i-1), в итоге β_i = Φ {φ(β_i-1)}

и т.д. цикл за циклом по раскручивающейся спирали развития неравновесной системы.

Супраддитивность (от лат. supra – сверх, выше, больше и additum – прибавлять, присоединять) — организационный результат, заключающийся в том, что определенный комплекс в определенной среде проявляет себя как целое, которое «практически больше простой суммы своих частей». Таким образом, с организационной точки зрения супраддитивность – это вполне определенная организация комплекса, при которой практическая сумма составляющих его активностей больше практической суммы противостоящих им сопротивлений среды [Тектология, кн. 1, с. 114]. Своим содержанием термин дублирует слово-понятие «организованность» и представляет собой более краткую форму термина «положительная неаддитивность» и его синонима – арогеничная неаддитивность.

Супраддитивность координации — многократный рост общей суммы взаимно согласованных активностей. Как показывает опыт, «в жизненной борьбе две взаимно координированные величины могут давать более значительную реальную сумму, чем та, которая получилась бы при простом их сложении. Так, совместное сокращение тысячи мускульных волокон дает для борьбы за жизнь положительный эффект, не в тысячу, а в несравненно большее число раз превосходящий тот, который получился бы от изолированного сокращения одного волокна; согласованные движения двух рук выполняют не вдвое, а вчетверо, впятеро больше полезной работы, чем движения одной руки» [Эмпириомонизм, с. 267].

Супрадисциплинарная наука — это тектология – универсальная наука, объединяющая всю область научных знаний, все существующие научные дисциплины.

Супраколлективизм (от лат. supra – сверх и collectio – собирание) — всечеловеческое товарищество.

Супралогия (от лат. supra – сверх и греч. λόγος – учение) — это всеобщая организационная наука, т.е. тектология.

Супрамораль (от лат. supra – сверх, выше и moralis – нравственный) — «законы новой совести», соответствующие высшей форме культуры, суть которых сводится к следующему: 1) «не должно быть стадности», 2) «не должно быть рабства», 3) «не должно быть субъективизма, ни личного, ни группового», 4) «не должно быть готтентотства», 5) «не должно быть абсолютных норм», 6) «не должно быть инертности», 7) «не должна нарушаться чистота целей», 8) «всеовладение – величайшая цель», 9) «всепонимание – высший идеал новой совести» и 10) «гордость коллектива – верховный стимул воли и мысли работника» [О пролетарской культуре, с. 333-343].

Супрапластика — деятельность мозга.

Существующее — с позиций эмпириомонизма «непрерывная цепь развития, низшие звенья которой теряются в “хаосе элементов”, а высшие, нам известные звенья представляют опыт людей, “психический”, и – еще выше – “физический опыт”» [Эмпириомонизм, с. 221].

Сущность — с точки зрения эмпириомонизма, как и всякое сверхопытное познание, «термин без содержания, пустая абстракция» [Эмпириомонизм, с. 12]. Если же попытаться наполнить этот термин эмпирическим содержанием, то тектологически его можно переосмыслить как внутреннее организационное единство, что, собственно, полностью охватывается содержанием термина «целостность». Следовательно, в тектологии это понятие излишнее.

Схема (от греч. σχήμα – наружный вид, образ, форма, склад) — изображение или описание системы в самых общих, основных чертах.

Схема антропогенеза — схема развития самой высокоорганизованной на Земле биоформы, исторический метаморфоз которой можно сжать в формулу одного тектологического акта: < человек > = < зооантроп > → < нооантроп >.

Схема возрастающих возможностей адаптации — см. принцип расширения горизонта развития.

Схема исторических наслоений — это важное эмпирическое обобщение, фиксирующее относительную устойчивость комплексов сложной системы, возникших в разные фазы ее системогенеза, при этом комплексы более раннего происхождения «при прочих равных условиях» более стойки «по отношению к разрушающим воздействиям, чем образовавшиеся позже». Это объясняется тем, что развитие всякого составляющего систему комплекса регулируется механизмом подбора, который действует непрерывно во все время его существования, т.е. в нем непрерывно идет «процесс устранения менее устойчивых связей», менее прочно связанных с ним элементов, и «закрепления более устойчивых комбинаций». Поэтому если комплекс удерживается и поддерживается в системе, то он должен делаться все устойчивее и все прочнее [Тектология, кн. 2, с. 278].

Схема кризиса — перевес одной активности над другой, противоположно направленной, затем уменьшение этого перевеса до нуля и переход к перевесу другой активности.

Схема организационной тенденции — см. принцип предельного равновесия.

Схема причинности — «универсальный способ познавательной систематизации», с помощью которого перерабатывается весь материал познания, «делаясь более связным и единым» [Курс политической экономии, с. 54].

Схема эмпириомонизма — это всего лишь «высшая познавательная тенденция», а не законченное монистическое миросозерцание, поскольку такое «цельное миросозерцание может получиться лишь путем систематического проведения этой тенденции. Познавательная картина мира не дается в одной формуле – это организованная система наук и философии; монистическая же схема есть лишь гармонизирующий принцип этой картины, и нужна громадная работа, чтобы провести этот принцип во всех частях картины; а пока этого не сделано, пока остаются частности, не подчиняющиеся гармонизирующей схеме, ей противоречащие или просто не проникнутые ею, до тех пор нельзя говорить о настоящем эмпириомонизме» [Эмпириомонизм, с. 34].

Сходство — наряду с различием «первичная форма отношений между фактами. Отношения более сложные слагаются из различий и сходств». Повторяющиеся «сочетания сходств и различий порождают понятие о постоянной связи явлений», а сам «процесс установления различий и сходств, взятый в его целом, составляет познание» [Основные элементы, с. 148].

Схождение — 1) это увеличение сходства комплексов под влиянием окружающей среды, воздействие которой на комплексы противоположно их наличному различию [Тектология, кн. 2, с. 7]; 2) «результат сходно направленного подбора со стороны сходной среды», когда «сходство комплексов определяется не их собственным общением, а их отношением к среде». Пример: современные дельфин и рыба больше похожи, чем их далекие предки, – это результат длительного воздействия одинаковой среды. С генетической точки зрения системное схождение есть следствие «тектологического единства» и комплексов, и общей для них среды, которое именно в силу этого и проявляется в «сходном отношении комплексов к их среде» и наоборот. Иными словами, факт их организационного единства есть, в конечном счете, «результат генетического единства», выражающего их общую «связь происхождения, лишь более отдаленную» [Тектология, кн. 2, с. 90, 95].

Схоластика — форма рассуждательства, исторически возникшая на основе «бедности опыта и господства авторитета» [Пределы научности рассуждения (тезисы к докладу), с. 132]; иными словами, оторванное от реальности умствование, аргументацией которого являются не эмпирические факты, а ссылка на авторитет. Например, известная средневековая эпоха схоластики была эпохой «исторически вынужденного рассуждательства», развитие которой было обязано этим же двум причинам: «во-первых, опыт был страшно беден, точных знаний почти не было, база опыта была очень узка; во-вторых, кроме того, в жизни царствовал авторитет, имелись обязательно признаваемые положения, к которым полагалось все сводить». Естественно, в условиях, когда имеется мало данных и требуется ссылка на авторитет, «рассуждать научно не приходится» [Пределы научности рассуждения (доклад), с. 261].

Сцепление — совокупность активностей, поддерживающих какую-либо связь в системе. Например: в твердом теле межмолекулярное сцепление, перевешивая тепловые активности, парализует их разъединяющее действие; если же нагревать тело, т.е. «увеличивать его тепловые активности», то «перевес сцепления над ними становится меньше; но пока оно еще налицо, не дошло до нулевой величины, тело остается твердым, его молекулы в своих колебаниях сохраняют прежнее соотносительное расположение»; и «если процесс идет дальше, то наступает момент, когда противоположные активности уравниваются, тепловая энергия достигает уровня, на котором она нарушает уже сцепление; прежняя устойчивая связь разрывается, и частицы вместо колебаний около одного среднего положения начинают двигаться по сложным орбитам», – и тело переходит из твердого состояния в жидкое [Тектология, кн. 2, с. 212].

Сцилла биопрогресса — величина лучистой энергии Солнца, в границах которой возможен биопрогресс, определяемая разностью между падающей на Землю и отраженной ею солнечной энергией. Размножение биоформ «приводит к тому, что на место одной исчезнувшей формы становится несколько новых. На известной стадии своего существования каждая из них способна, в свою очередь, произвести несколько новых, себе подобных, и т.д. Таким образом, получается то, что называют “геометрической прогрессией размножения”: если в течение периода a число форм такого-то рода удваивается, то в течение 2a оно должно учетвериться, в течение 3a – увосьмериться, в течение 4a увеличиться в 16 раз и т.д. По этому закону размножение стремится до бесконечности увеличить число форм каждой данной группы. В действительности такого бесконечного возрастания не бывает. А если некоторое возрастание в иных случаях и наблюдается, то нередко происходят и противоположные явления: несмотря на размножение, данная группа форм уменьшается или даже исчезает. Есть какие-то условия, которые в громадном большинстве случаев не позволяют проявляться закону геометрической прогрессии. Условия эти заключаются, ближайшим образом, в том факте, что из числа возникающих форм далеко не каждая успевает сохраниться до момента размножения, что из детей только некоторые, и по большей части, очень немногие, имеют возможность стать родителями, в свою очередь. Это существенно важный факт, который лежит в основе современной биологической теории». Как известно, все возникающие биоформы изменяются и уничтожаются силой внешних влияний: «воспринимая из внешней среды и ассимилируя в определенных формах материю, организм вознаграждает ту потерю тканей, которая неизбежно происходит в процессе его взаимодействия с внешней средой, и которая быстро разрушает самый организм» [Основные элементы, с. 89]. Но область, в пределах которой биоформа ведет борьбу за существование, контролируется биогеолимитом, который, образно говоря, является Сциллой биопрогресса.

Счастье — это преобладание положительного подбора над отрицательным, которое сопровождается повышением энергии психической системы и расширением ее жизни; с одной стороны, это «источник энергии для активной воли», а с другой стороны, «источник изнеженности, убивающей активность воли» [Эмпириомонизм, с. 167].